Взгляд с позиции опыта

Своим мнением по вопросу развития глубокой переработки древесины в России поделился Александр Сумароков, кандидат технических наук, практик с большим опытом работы. В лесопильной отрасли он трудится 60 лет и вошёл в её историю как один из авторов автоматизированного метода агрегатной переработки древесины, который успешно используют ведущие производители оборудования всего мира. Сегодня он продолжает профессиональную деятельность в качестве консультанта австрийской фирмы Springer.

— Александр Михайлович, российская лесная отрасль ориентирована на глубокую переработку древесины или в большей степени имеет сырьевую направленность?

— Российская лесопильно-деревообрабатывающая промышленность традиционно ориентирована на максимально полный цикл обработки древесины — от получения бревна до выхода готовой продукции. Как минимум, это товарные или экспортные пиломатериалы, как максимум — готовые клеёные деревянные конструкции, такие как LVL, CLT и другие.

Учитывая, что стоимость и наличие древесного сырья в последнее время являются ключевыми факторами развития деревообработки, естественно, всё внимание сосредоточено на максимально полном использовании сырья, в том числе всех видов получаемых отходов. Многие годы отечественные НИИ и предприятия искали пути получения товарной продукции из отходов деревообработки. Только благодаря комплексному использованию сырья российская лесопильно-деревообрабатывающая промышленность достигла современного уровня эффективности и конкурентоспособности.

— Как эксперт, который хорошо знаком с состоянием деревообрабатывающей отрасли за рубежом, можете сравнить положение дел в России и Европе?

— Европейцы рост стоимости и дефицит сырья для лесопиления ощутили намного раньше, чем россияне, поскольку наша лесозаготовка развивалась в «лесом обеспеченных», как их называли раньше, регионах России — Архангельской, Вологодской и Кировской областях, в республиках Коми, Карелии и Удмуртии.

В этих территориях ежегодно заготавливали до 100 млн м3 сырья в год, здесь традиционно развивалось лесопильно-деревообрабатывающее производство со всей необходимой инфраструктурой, включая научно-исследовательские и проектные институты, торгово-экспортные организации. Только в Архангельске в 1970–1980-е годы в порту стояло до 30 судов в день под погрузкой экспортного пиломатериала и отгружали до 8 млн м3 продукции в год.

Тогда по всей Северной Двине действовало около 30 лесопильных заводов. К моменту перестройки почти все они работали на отечественном оборудовании, которое по уровню автоматизации и механизации производства значительно отставало от зарубежного. В отраслевом Центральном научно-исследовательском институте (ЦНИИМОД) понимали, что необходимо искать пути выхода из создавшегося положения.

Принятый тогда путь (который потом переняли и успешно используют китайцы) — копирование отдельных образцов лесопильно-деревообрабатывающего оборудования запад-ноевропейского, шведского и финского производства — не приводил к ускоренному техническому перевооружению.

Поэтому в 1984 году стартовал совместный проект австрийской фирмы Springer Maschinenfabrik и советских предприятий ЦНИИМОД (Архангельск) и ГИПРОДРЕВ (Ленинград). Целью стало создание совместного советско-австрийского предприятия «Технодрев» с использованием передовых образцов западноевропейской техники и технологии, разрабатываемой советскими исследователями. С развалом Советского Союза были ликвидирована и эта организация, а вместе с ней ушёл в небытие и перспективный проект.

С этого момента начался новый этап развития отрасли, который я назвал бы частнокапиталистическим переделом лесопильно-деревообрабатывающей промышленности. Все предприятия, не прошедшие стадию технического перевооружения, просто ушли с рынка. Выжили только те, кто не модернизировал производство, а полностью его перестроил в соответствии с последними достижениями технической революции.

— Насколько действующее лесное законодательство и меры господдержки стимулируют развитие глубокой переработки древесины в России?

— По моему мнению, сегодня наше государство очень слабо влияет на промышленность, особенно если сравнивать с ситуацией в СССР. Действующее законодательство не то чтобы препятствует развитию глубокой переработки, но делает главным стимулятором рынок и рыночные отношения. Всё решает экономическая целесообразность и эффективность.

— На ваш взгляд, какие направления развития глубокой переработки древесины сегодня наиболее перспективны?

— По моему мнению, это производство экспортных пиломатериалов и клеёных деревянных конструкций, в том числе CLT, а также тех видов продукции деревообработки, которая будет востребована рынком в момент создания предприятия. Повторюсь, рынок диктует производство.

— В последнее время, говоря о глубокой переработке древесины, в основном имеют в виду переработку отходов. Есть мнение, что пеллетный завод сегодня должен быть на каждом лесопромышленном предприятии. Насколько оправдан такой подход?

— Думаю, на сегодняшний день я должен согласиться с этим мнением. Во всяком случае, ситуация в отрасли свидетельствует о том, что такая тенденция существует. Например, в Архангельске ООО «Регион-Лес» строит лесоперерабатывающее предприятие с пеллетного производства. Изготавливать топливные гранулы сначала будут из привозного сырья, в том числе из баланса, и только на втором этапе реализации проекта запланировано строительство лесопильного завода. Как я уже говорил, рынок первичен — он ждёт биотопливо, и производители его дают.

В конечном итоге, всё упирается в государственную политику: если в России будет создан благоприятный климат для бизнеса, инвесторы перестанут бояться вкладывать свои деньги в отечественную лесоперерабатывающую промышленность, и её развитие не заставит себя ждать. У нас много талантливых людей, способных начать и довести до конца то, что мы в своё время инициировали в Архангельске.

Беседовала Мария Кармакова