Холодный расчет

Две трети российского леса добывается в пять зимних месяцев, и еще треть — в течение оставшегося года. Такой сезонный перекос сказывается на отрасли в целом: далее ярко выраженная сезонность работы переходит на лесопереработку, на предприятия целлюлозно-бумажной промышленности, домостроения и так далее.

В отличие от России, в северных лесодобывающих странах вроде Канады или Финляндии лесозаготовка практически равномерно распределена по всему году. Однако российским лесозаготовителям вряд ли удастся организовать работу также: против них играют природные условия, особенности законодательства и инвестиционная специфика отрасли.

Эксплуататоры

Если быть точным, то, по статистике Рослесхоза, на протяжении последних трех десятков лет в нашей стране 71% древесины заготавливается в период с декабря по апрель. На такой график работы лесозаготовителей подталкивают исключительно объективные причины: зимой в лесу не «тонут» тракторы, в этот же период быстрее и дешевле соорудить развитую сеть дорог, наконец, зима — период делового затишья, а потому долгое время была вероятность получения дешевых (субсидируемых государством) кредитов под межсезонные запасы древесины.

Впрочем, на поверхности лежит еще целый ряд причин сложившейся ситуации. Во-первых, это особенности устройства и «химии» российской древесины. Известно, что даже в легендах и сказаниях «лесных» народов, населявших нашу страну за сотни лет до всех нынешних проблем, лес предписывалось рубить именно зимой. Это было обоснованно, учитывая, что львиная часть леса шла на то или иное строительство, а с зимнего леса легче отслаивается кора, из-за выделения сока ниже вероятность раскалывания, а сама древесина ко второй половине зимы заметно тверже, ее проще рубить и легче перевозить. Отсюда и многочисленные «табу» на рубку деревьев, когда они «бодрствуют» — то есть в летний период. Занимаясь лесозаготовкой летом, лесоруб как минимум рисковал навлечь на себя кару лесных демонов — не говоря уже о том, что изготовленный из летней древесины дом оказывался недолговечным.

Наконец, есть и третий пласт исходных причин, связанный с особенностями отечественной лесозаготовки последних десятилетий (особенно в позднесоветский период).

«Эксплуатация лесов в области долгое время была странная, напоминала выковыривание изюма из булки. Существовал, например, вахтовый метод заготовки лесов. В чем он заключался? На баржу загонялись трактора, и заготовители отправлялись вверх по реке. Увидели по пути товарный лес — выезжают на берег, валят деревья и сплавляют их по реке. Так они всю сосну у нас (в Томской области, — прим. редакции) и повырубили. А что такое сосновые леса? Это летняя зона заготовки, которой сейчас благодаря стараниям прошлой власти практически не осталось: 70% всей древесины в области — зимние лесосеки, то есть сезонные», — говорит доцент кафедры лесного хозяйства и ландшафтного строительства Томского госуниверситета Валентин Паневин.

Непрочная основа

Природные факторы, стимулирующие развивать зимнюю лесозаготовку, по существу сводятся к одной особенности российских территорий основной лесозаготовки — это характер грунтов, на которых произрастает лес. Это обстоятельство — наше главное отличие от Канады, Финляндии или Швеции. Дело в том, что в названных странах большая часть лесных массивов (как и территории государства в целом) лежит на большом кристаллическом щите — останках докембрийского фундамента земной коры. В России же такая «твердая» основа имеется только в части Карелии и Мурманской области — там, где также выступает финно-скандинавский щит, дающий Финляндии и Швеции плотную основу для лесозаготовок.

Напротив, основная часть страны, где ведутся лесозаготовки, (в особенности Урал и Западная Сибирь) находится на слабых грунтах. Невероятно, но факт: в России только 7% лесных площадей находятся на территориях, где можно работать независимо от погодных условий, а 57% площади приходится на глинистые и супесчаные грунты с глинистыми прослойками, а также торфяно-болотные и перегнойно-глеевые грунты. Именно поэтому межсезонье в российском лесу — это вечная борьба со стихией: прохождение тяжелой техники становится практически невозможным, лесные почвы деформируются и превращаются в мешанину из деревьев и грунта.

«Среди лесоиндустриально развитых стран, таких как США, Канада, Финляндия, Швеция, столь неблагоприятных грунтовых условий для лесозаготовок, как в России, нет, — констатирует доктор технических наук, сотрудник ФГУП «ГНЦ ЛПК» Валерий Суханов. — В Финляндии и в Швеции преобладают скальные грунты. В Канаде, наиболее близкой нам по природно-климатическим условиям, слабые лесные грунты составляют 18–20%. В России же грунты III категории (глинистые почвы, супеси с глинистыми прослойками), которые имеют повышенную влажность в течение всего теплого периода года, и грунты IV категории (торфянисто-болотистые, перегнойно-глеевые почвы) — особо неблагоприятные для лесопользования, составляют 57% общей площади лесов».

Дорога на сезон

Плохие почвы порождают, помимо прочего, необходимость «особенных» способов передвижения техники по лесу. И таким способом в России стали так называемые «зимники» — дороги, которые прокладывают на один сезон по замерзшей почве, поскольку иные способы организации движения техники по лесу оказываются невыгодными лесозаготовителям. В результате остается только два варианта: либо дожидаться зимы и передвигаться по зимникам, либо работать в летнее время, укладывая под те же трелевочные машины стволовую древесину. Иных путей нет.

«В настоящее время в мире нет машин для лесосечных работ, способных без проблем работать на переувлажненных грунтах с низкой несущей способностью. Отсутствие в лесоиндустриально развитых странах машин, способных работать вне зависимости от природных условий, объясняется, возможно, тем, что обстановка с лесными грунтами там значительно более благоприятная. Таким образом, вопросы разработки технологий и оборудования, способного работать на слабых переувлажненных грунтах, в этих странах не стоят так остро, как у нас», — объясняют в ОАО «Леспром-Томск».

Кроме сугубо технологической стороны, проблема имеет еще и экологический оттенок: даже используя стволовую древесину в качестве «временной дороги» для тяжелой техники, лесопользователи, как правило, безвозвратно разрушают лесные грунты, которые затем подвергаются эрозии и способствуют затруднению лесовозобновления. Таким образом, летние работы становятся невыгодными вдвойне: и по факту высоких операционных расходов, и по необходимости дальнейших высоких инвестиций в лесовосстановление.

Но важно понимать и то, что организация работы посредством зимников — также весьма рискованный процесс. Схема, при которой лесные деляны делятся на пригодные к летнему освоению (прежде всего из-за транспортной доступности), и — отдельно — к зимним лесозаготовкам, является априори ущербной. Например, при резком наступлении оттепели (наступила ранняя весна) существует риск оставить дорогостоящую технику в зоне зимнего освоения или не успеть вывезти вырубленную древесину. А при позднем наступлении заморозков (затяжная осень) нет возможности перебросить технику в зимние делянки и начать заготовку и вывозку.

Да и сами зимники, несмотря на кажущуюся легкость обустройства, на деле являются достаточно сложной инженерной конструкцией, к тому же целиков зависящей от капризов природы. Например, согласно данным исследования ученых Сибирского государственного технологического университета (СибГТУ, Красноярск), для нормального функционирования зимника необходимо наличие снежного покрова не менее 10 см, соблюдение оптимального периода строительства, когда сумма отрицательных температур после перехода через ноль за несколько дней составляет 100-130 градусов Цельсия, наконец, постоянный мониторинг температуры для предотвращения неожиданного разрушения зимника: для снежных покрытий — от –4,5 до –4,0°С, снежно-ледяные — от –2,7 до –1,8°С, ледяные — от +1 до +2°С.

Спасибо законам

Однако было бы не совсем правильно представлять, что перекос в сторону зимней лесозаготовки связан исключительно с природными факторами. На самом деле, природа в этой ситуации, конечно, играет решающую роль, однако ее влияние не было бы таковым без некоторых особенностей российского лесного законодательства. Как говорится, следите за руками.

Как известно, в последние два десятилетия правила заготовки древесины менялись, в основном в сторону ужесточения. В частности, максимальный размер был сокращен в 4 раза, с 200 га до 50 га, а минимальные сроки примыкания лесосек (интервал времени, через который вырубают древостой на примыкающей к вырубке лесосеке, не включая год рубки) увеличены с 1 года до 2 лет. В теории это должно было противодействовать сплошным рубкам, однако на практике повлекло за собой неожиданную проблему: оказалось, что для соответствия названным правилам лесопользователи должны были увеличить лесовозные дороги в 2,7 раза. Действительно, если твои участки рубки разбросаны по лесному массиву, тебе требуется в разы больше дорог, чем когда ты пользуешься одной большой деляной.

Именно необходимость строительства густой сети дорог стала решающим фактором перехода к зимней лесозаготовке — осилить строительство подъездных путей круглогодичного доступа не смог практически никто. Зимники в этом смысле оказались для большинства лесопользователей единственным легальным выходом из ситуации.

Если брать в пример ту же Канаду, то здесь разрешены сплошные рубки на площади до 100 га, а в некоторых случаях — даже больше. При этом дополнительный экономический эффект достигается и за счет максимальной производительности техники. Поскольку деляны большие, и доступ к ним относительно цивилизованный, то нет необходимости «убивать» технику в межсезонье. В результате, при более значительных объемах лесозаготовки растет еще и срок службы машин — тем самым, сокращаются затраты на ремонт.

Кроме того, диверсификации лесозаготовок и их гармоничного распределения в течение всего года препятствуют и известные особенности отношений собственности и права пользования в российских лесах.

«Анализ скандинавской модели лесообеспечения (где собственником леса зачастую является физическое лицо, продающее лес на корню, а заготовкой и вывозкой занимаются подрядчики), показал, что полностью копировать ее в России не удастся из-за ряда имеющихся ограничений. В частности, в нашей стране леса принадлежат государству и находятся в долгосрочной аренде, в основном у потребителей лесосырья; рынок подрядчиков неразвит, а некоторые законодательные ограничения, как например введение и ужесточение весового контроля на автотранспорт, и не способствуют развитию подрядчиков», — уверен генеральный директор «Инвестлеспрома» Антон Завалковский.

Рекламные ходы

Сезонность лесозаготовок имеет и еще одно досадное следствие — под нее должны подстраиваться еще и смежные бизнесы. Прежде всего это сегмент небольших и средних компаний в сфере лесопереработки, как правило, работающих с физическими лицами, — «крупняк» компенсирует сезонность запасами и инвестициями в лесную инфраструктуру.

На сайтах компаний, которые, в частности, занимаются деревянным домостроением, можно увидеть тысячу и одну причину, по которой дом необходимо строить именно зимой. Например, говорится от лица одной из компаний, «если вы хотите построить баню из осины, это можно сделать только весной, с конца марта по начало мая. В этот период в осине происходит активное сокодвижение и она легко очищается от коры. В любое другое время года аккуратно снять кору с осины, чтобы подготовить бревна для рубки бани, практически невозможно».

При этом дерево, спиленное зимой, вроде бы намного суше «летнего леса», а потому использование такой древесины практичнее: сруб высыхает быстрее, практически сразу готов к отделке и в дальнейшем не подвержен процессам гниения и болезням в целом.

Однако последние исследования показывают: скорее всего, названные преимущества — не более чем рекламный ход, призванный привлечь клиентов в традиционно низкий для отрасли сезон. Так, буквально в прошлом году в Германии были проведены исследования, которые призваны были выяснить наиболее оптимальное время пиления древесины. Компания Teischinger Alfred, Fellner Josef Schweiz выбрала в качестве опытного материала ель и лиственницу, образцы которых пилили зимой, весной, летом и осенью. Вердикт ученых безоговорочный: «…было установлено, что в стволах, срубленных в летний период времени максимальное количество влаги содержится в заболонной части ствола, аналогичное распределение влаги наблюдается в срубленном в зимнее время стволе. Поглощение влаги древесиной не зависит от времени рубки. При определении горючести срубленной в различное время древесины существенного различия не наблюдалось. Исследования показали, что сроки рубки не оказывают какого-либо влияния на качественные показатели древесины ели и лиственницы». Другими словами, строгие исследования показывают: никакой разницы в свойствах, по крайней мере этого типа древесины, в зависимости от сезона рубки попросту нет.

А вот что есть точно — так это технологические проблемы смежных бизнесов, связанные с зимней обработкой древесины. Самая распространенная — пиление в условиях холода. «Проблемы есть у всех без исключения лесопильных заводов, работающих в условиях, когда температура наружного воздуха более недели держится на отметке -30°С и ниже. Причем это касается любых производителей пиломатериалов, но особенно тех, у кого в качестве головного лесопильного оборудования используются ленточно-пильные и круглопильные станки», — говорится в исследовании ученых СибГТУ. При этом, уверены ученые, зимой твердость обрабатываемого материала увеличивается в 1,5–2 раза, что вынуждает повышать нагрузку на привода резания и подачи, а при попытках модернизации оборудования резко снижается и без того невысокая эффективность лесопильного производства. Получается замкнутый круг.

Ситуация тем более запутаннее, учитывая, что любая предпринимаемая попытка модернизации управленческих структур упирается все в ту же сезонность лесного бизнеса. Например, несколько лет назад было принято решение разделить лесной надзор и хозяйственные функции лесхозов. Это привело к тому, что от сезонности стали страдать обе новообразованные структуры.

«Возьмем, к примеру, подряд на посадку леса. Денежная компенсация из бюджета не покроет реальных затрат на лесовосстановление. К тому же это сезонная работа, занимающая максимум пару недель в году. А что потом? Как она будет зарабатывать зимой? По мысли реформаторов, хозструктуры на местах могут осуществлять заготовку леса, перерабатывать его. А как быть филиалам, расположенным на территориях, где нет товарного леса и перерабатывающих предприятий? На мой взгляд, сама идея о том, что нельзя совмещать ведение лесного хозяйства с контролем, необоснованная», — резюмирует Валентин Паневин.

Надежда на больших

Где же выход из сложившейся ситуации? Если коротко — в структурных изменениях среди самих лесозаготовителей. Теоретически распределение вырубки леса в течение всего года — вещь выгодная, причем для всей отрасли. Однако на этом пути встречаются существенные преграды: например, сразу возникают вопросы дешевой транспортировки, а следовательно, инвестиций в инфраструктуру лесозаготовки. Как минимум — в дороги. Кто это может сделать? По существу, только крупный бизнес.

«Проблема строительства лесовозных дорог — это в большей степени экономическая проблема. Совершенно очевидно, что сегодня ее решение под силу лишь крупным компаниям», — констатирует Валерий Суханов.

Правда, крупного бизнеса в сфере лесозаготовки пока немного. По данным Рослесхоза, лесной фонд страны обрабатывают более 5,5 тысячи лесопользователей-арендаторов, причем 76% из них — это предприятия с годовым объемом лесозаготовок не более 10 тысяч кубометров в год. 50 тысяч кубометров в год — уровень, после которого лесозаготовителя можно считать более или менее большим, — имеют пока только 7% предприятий. Таким образом, реструктуризация лесозаготовительной промышленности является сегодня одной из самых главных задач лесопромышленного комплекса.

И она уже началась. Яркий пример последних лет — деятельность Группы «Илим» на севере Иркутской области, где этот холдинг для нужд собственных местных целлюлозно-бумажных активов по сути создает вертикально интегрированную структуру, куда включена в том числе и достаточно цивилизованная лесозаготовительная часть. Крупный бизнес хочет и способен инвестировать в инфраструктуру — хотя бы затем, чтобы распределять нагрузку на собственные производственные мощности без необходимости создания огромных складских комплексов для древесины, призванных хоть как-то сгладить межсезонные перекосы.

Фактически лесозаготовка должна пройти тот же путь, что и, скажем, ритейл. На смену «магазинам у дома» пришли сетевые гипермаркеты, и теперь потребитель даже не задумывается, что зимой в Сибири помидоры и персики не растут — бизнес-процессы отлажены так, что круглогодичный спрос на любой товар может быть удовлетворен за счет диверсифицированной структуры поставок. Так же и в лесозаготовке: с приходом крупных игроков никто не будет вспоминать, что лес нужно валить зимой из-за дефицита транспортных артерий или недоинвестированности отрасли. Процесс лесозаготовки просто будет идти круглогодично — и все.

Текст: Сергей Чернышов