Россия нуждается в эффективной модели управления лесами

О том, что Россия богата лесами, знает каждый школьник. На территории нашей страны произрастает около 815 млн гектаров леса, а это более 20% мировых запасов древесины! При этом, согласно данным Глобальной оценки лесных ресурсов 2020 года (ОЛР-2020),  в мире по-прежнему насчитывается не менее 1,11 млрд гектаров нетронутых лесов. Более половины (61%) из них приходится в совокупности на три страны: Бразилию, Канаду и Россию.

Казалось бы, в таких условиях должно быть легко наладить действенную и эффективную модель управления лесами, однако год от года экологи, правозащитники и просто ответственные природопользователи сетуют на то, что в нашей стране такая модель отсутствует. 

Лесоводство на сельхозземлях

О сложной судьбе самовольно выросших на заброшенных полях деревьев в отрасли известно давно. Правительство всё ещё не может решить, что ему делать с этими неучтёнными лесами: уничтожать их или же дать людям законное право заниматься лесным фермерством на землях сельхозназначения. 

В 2022 году эту тему вновь вынесли на обсуждение. Рослесинфорг пообещал подсчитать лес на заброшенных землях сельскохозяйственного назначения, а Виктория Абрамченко, вице-премьер РФ, и вовсе заявила, что власти намерены вовлечь 15 млн гектаров сельхозземель в лесоклиматическую деятельность. Сделать это планируют до 2024 года. К слову, Минэкономразвития уже подготовило проект плана мероприятий по реализации стратегии социально-экономического развития с низким уровнем выбросов парниковых газов, в котором предусматривается два типа лесоклиматических проектов, связанных с лесами на сельхозземлях и с резервными лесами.

Подробнее читайте в статье «После нас хоть лес не расти: что не так с лесами на сельхозземлях». 

Доктор географических наук и заслуженный эколог Российской Федерации Евгений Шварц, который возглавляет Центр ответственного природопользования в рамках Института географии РАН, в интервью порталу «Экология России» отметил, что сегодня в стране объёмы заброшенных земель сельскохозяйственного назначения достигают 76 миллионов гектаров. Более 50% от этого числа зарастают деревьями (или уже заросли).

«Проблема в том, что Минсельхоз России, прямо скажем, не рвётся снять нормативно-правовые барьеры для развития частного лесного хозяйства на этих землях. Может быть потому, что лишится финансирования от правительства на вовлечение в оборот 13,2 миллиона гектаров неиспользуемых земель в размере 500 миллиардов рублей на 10 лет? Необходимо появление эффективного частного лесного хозяйства на заброшенных землях сельскохозяйственного назначения, которое в 3–4 раза сможет увеличить продуктивность лесопромышленных лесов в староосвоенных регионах», — считает эксперт.

Того же мнения придерживается и эколог Алексей Ярошенко. Он отметил, что предложенный Минэкономразвития и Минсельхозом план реализации климатических проектов на сельхозугодьях «плох». Ведомства готовы допустить существование до тридцати миллионов гектаров лесов на сельхозземлях к 2030 году и использование их для лесоклиматических проектов, однако использовать при этом можно будет не любые заброшенные территории, а лишь те, которые будут признаны в каком-то неизвестном пока порядке непригодными для ведения на них сельского хозяйства.

Также, отмечает эксперт, потребуется изменить назначение земель. Более того, растить лес на сельскохозяйственных участках можно будет только в рамках специальных нормативных правовых актов, которых, к слову, ещё нет — они попросту не разработаны.  

Ярошенко считает, что сельское лесоводство может стать второй по значимости отраслью экономики для развития сельхозземель. Однако предлагаемые планом мероприятий по реализации стратегии социально-экономического развития меры в виде дополнительных бюрократических процедур могут в дальнейшем значительно затормозить его развитие. Для малых собственников земель они могут стать серьёзным препятствием.

Несмотря на это, эксперт считает, что все препятствия к развитию сельского лесоводства в России рано или поздно будут преодолены.

Вопросы лесовосстановления

То, как сегодня в России организовано восстановление лесов, вызывает у экологов и представителей природозащитных организаций настоящую головную боль. Дело в том, что используемые методы на деле практически не приносят результата. Одно дело — посадить деревья, другое — обеспечить им правильный уход и защиту, в которых молодые леса, несомненно, нуждаются. А для этого необходим переход на интенсивное лесное хозяйство, в то время как наша страна существует ещё в условиях старого советского экстенсивного, которое истощает леса и ресурсы.

«В России всего 22% лесов находятся в аренде у лесопромышленников. И за лесовосстановление в арендованных лесах отвечают они. Если они это не делают или делают плохо, то с них спрашивают органы управления лесами. Потому что в этих отношениях действует принцип: срубил дерево — посади дерево. И бизнес это делает лучше, чем Рослесхоз. Но есть лес, предназначение которого — лесообеспечение, а есть леса, функции у которых в первую очередь — экологические, климатические, рекреационные и резервные. Поэтому много лет и доказываю Рослесхозу, что разными лесами нужно и управлять по-разному», — делится опытом эколог. 

Одно из главных требований к лесовосстановлению сегодня состоит в том, чтобы для него в подавляющем большинстве случаем использовались саженцы лесных растений с закрытой корневой системой. Таким образом, в российских лесах высаживают в основном массовые хвойные породы деревьев. Гораздо выгоднее, считает Евгений Шварц, высаживать не дорогостоящие саженцы с ЗКС, а традиционные, но при этом нанимать для ухода за ними большее количество лесников. Да и выбор, по его мнению, в данном случае должен оставаться за лесопромышленниками, а не за чиновниками. 

«В нашей стране пытаются финансировать «процессы», но никто не контролирует результат — поспевание и выход товарной древесины. У нас, в отличие от белорусов, прочистками и уходами покрывается 28–34% площади посадок. И поэтому у нас гибель лесных культур 53,5–57%. Те леса, которые могут быть источником товарной древесины, их надо восстанавливать, сажать, прореживать, ухаживать за ними и т. д., но это должен делать тот, кто потом это будет продавать, а не чиновник», — подчёркивает Шварц.

Ещё одна проблема, которую мы затронули чуть выше, заключается в том, что в неарендованных лесах в России принято сажать хвойные монокультуры, которые становятся источником пожаров, а также причиной уменьшения природного биоразнообразия. Там, где участки леса не предоставляют в аренду в промышленных целях, следует либо высаживать такие ценные породы, как дуб, липа, кедр или ясень, либо вовсе ничего не садить и дать природе самой восстанавливать баланс. 

Лесоклиматические проекты в России

Ранее Иван Советников, глава Рослесхоза, назвал лесные климатические проекты эффективным и дешёвым способом связывания углерода. Об этом он заявил во время выступления на Байкальском риск-форуме. При этом руководитель ведомства подчеркнул, что сегодня в мире отсутствует чёткое определение лесоклиматического проекта. По его мнению, прежде всего необходимо сформулировать список требований и критериев, которые должны будут разъяснить назначение и способы реализации аналогичных инициатив.

Однако ещё в 2021 году первый вице-президент Национальной ассоциации лесопромышленников «Русский лес» Павел Карнаух пояснил, что основной принцип лесоклиматических проектов — это принцип дополнительности (какой эффект предлагаемая методология даст в отношении поглощения парниковых газов по сравнению с базовым сценарием). Он также рассказал, что всего в России могут быть реализованы лесоклиматические проекты трёх типов:

• в рамках добровольного сохранения лесов арендаторами;
• в рамках устойчивого лесопользования, способствующего увеличению поглощения парниковых газов;
• в рамках программ защитного лесоразведения.

Подробнее читайте в статье «Лесоклиматические проекты в России: цели, виды и способы реализации». 

Наиболее очевидный вариант — в рамках реализации лесоклиматических проектов выращивать леса, которые будут поглощать углерод и компенсировать выбросы. Данная стратегия вполне соответствует словам президента РФ Владимира Путина, который объявил о том, что необходимо повышать энергоэффективность экономики, а также уменьшать углеродные выбросы.

На деле всё оказалось, как всегда, сложнее, чем на словах. Попытка реализации лесоклиматического проекта была предпринята в Приморье. По словам Евгения Шварца, инициатива успешно преодолела фазу верификации. Удалось даже продать углеродные единицы на лондонской бирже: Удэгейская община в результате получила около 460 тысяч евро. И на этом всё закончилось — на данной территории был создан национальный парк. 

Чтобы лесоклиматические проекты в России «прижились», необходима поддержка со стороны лесопромышленников, которые сегодня опасаются вкладываться в их реализацию. Решить этот вопрос, по мнению Шварца, можно с помощью введения соответствующей формы аренды леса — под лесоклиматические проекты. Также требуется и хорошая правовая защита, которая на данный момент отсутствует. 

Выбор в пользу интенсивной модели лесопользования

В СМИ попеременно главной угрозой для отечественных лесов называют то Китай с его непомерными аппетитами по отношению к российской древесине, то «чёрных лесорубов», против деятельности которых власти сегодня ведут активную борьбу.  

В случае с заинтересованными в нашем лесе китайцами ситуацию нельзя считать однозначной. Евгений Шварц считает, что при должном соблюдении китайской стороной российского законодательства из этих отношений и вовсе можно извлечь пользу: 

«Важно, чтобы власти действовали здесь открыто. Допустим, публично объявляется, что такой-то участок с такими-то характеристиками выставляется на аукцион или аренду на 45–49 лет или сроком на 10 лет с правом продления с определенными условиями восстановления. При этом объявленные условия для китайцев не должны быть лучше, чем для российских компаний. Давайте предоставим одинаковые условия».  

А вот проблема «чёрных лесорубов», по мнению Алексея Ярошенко, сильно преувеличена. На их долю приходится, по его расчётам, крайне малая часть общей заготовки в РФ — 2–3%. Всё остальное принадлежит «топорам» тех, кто прикрывает криминальные схемы вполне законными санитарными рубками или договорами купли-продажи древесины для собственных нужд и т. д.

Главный же вред лесам наносит экстенсивная «безхозяйственная» модель управления лесами, при которой лесовосстановление не даёт результата, а вырубка ценных твёрдолиственных пород и кедров превышает допустимые границы. 

Той же точки зрения придерживается и Евгений Шварц: 

«Если вы меня спросите, какой сейчас основной и экономический, и природоохранный конфликт в лесной отрасли, то отвечу, что это борьба между двумя подходами — старым советским экстенсивным к использованию пространства и ресурсов и современным интенсивным».

По мнению эколога, единственная модель лесоуправления, которой сегодня следует Рослесхоз, состоит в том, чтобы получать как можно большие суммы финансирования из  госбюджета, при этом беспорядочно засеивая территории дорогими саженцами хвойных деревьев с ЗКС. При этом в ведомстве забывают, что раньше российские леса восстанавливались не за счёт бесконечных и неудачных лесопосадок, а за счёт их собственных природных ресурсов.