Невидимые бревна

Государственный лесной департамент США маркирует каждое дерево специальной краской, которую невозможно подделать. Шведская компания IKEA требует, чтобы ее поставщики маркировали свои бревна специальным штрих-кодом, причем каждое по отдельности. А в некоторых случаях — еще и GPS-жучками на каждом стволе. В России технологии отслеживания перевозки древесины находятся в зачаточном состоянии, однако тренд на ужесточение контроля за каждым деревом приходит вместе с цивилизованными рыночными отношениями в отрасли в целом.

Хотя бы на грузовиках

Вот новость последних недель: глава Первомайского района Томской области Михаил Приставка обвиняется в причинении государству ущерба на сумму более 66 миллионов рублей. По версии следствия, чиновник незаконно разрешил рубку древесины на землях лесного фонда РФ, причем рубки в итоге происходили более трех лет — с 2009 по 2012 годы. Причем сами аукционы вроде бы проводились совершенно легально — правда, уже на основании подложных документов. К нашей теме это относится напрямую: в течение трех лет в не самом отдаленном районе Томской области лесорубы могли безнаказанно вырубать деревья по подложным документам — и во всей цепочке поставок древесины ни у кого это не вызывало вопросов.

Такая ситуация для России неудивительна. В лесной отрасли, как известно, нет своего НДПИ, а потому де-факто нет и строгого учета. Отсюда — некоторая расхлябанность в отношениях государства и лесопользователей.

«Сибирский федеральный округ — лидер по недоимке платы за пользование лесами. Предприниматели недоплатили в бюджет в совокупности уже два миллиарда рублей. Это превысило сумму, которую весь лесной комплекс платит в бюджеты всех уровней по Сибири», — сетует руководитель Департамента лесного хозяйства по СФО Александр Гура.

Отсюда и таможенная статистика: дела о контрабанде леса и лесоматериалов (читай — об отсутствии должного контроля за перемещением леса со стороны государства) занимают ведущее место в статистике Сибирского таможенного управления ФТС России. По данным за 2013 год, «внезапно возникли» около 160 тысяч кубометров леса. Это около 2300 вагонов на сумму 340 млн рублей.

Не все одинаково честны

Вместе с тем новая эра в контроле за лесной отраслью (на первом этапе хотя бы за транспортом) наступила в 2000 году. В тот период президент США Билл Клинтон отменил намеренное загрубление получаемых координат для гражданских пользователей GPS, что повысило точность позиционирования со 100 до 20 метров. Другими словами, стало возможным точно контролировать отдельные объекты незначительных размеров. В самих США, а чуть позже и в России, это вызвало отраслевой технологический бум. В частности, одной из первых в нашей стране систему слежения за транспортом вывела на рынок компания «Русские навигационные технологии». Сейчас крупных компаний подобного спектра пять, и еще около трех сотен небольших игроков.

«Это связано с иллюзией легкости выхода на рынок: кажется, заказал в Китае оборудование, посадил студентов, написал софт — и получил готовое решение. Но по мере роста такие компании сталкиваются с внутренней неэффективностью и несоответствием рынку, поэтому срок их жизни — полгода-год», — говорит представитель РНТ Иван Нечаев.

GPS-контроль транспорта стал с тех пор чем-то вроде нормы делового этикета — подобные системы есть практически у всех компаний, имеющих сколько-либо значительный парк автотранспорта. Другое дело, что мировые тренды ушли далеко вперед, и нормальным считается уже не контроль за автомобилями, а контроль за каждым деревом.

По данным WWF, западные стандарты такого рода работают в десятке российских компаний, в том числе и в Сибири. Например, в Косихинском и Налобихинском лесопильных заводах (Алтайский край) и Новоенисейском ЛХК (Красноярский край). Кроме того, в непосредственной близости к «европейскому» стандарту находится ЛДК в Лесосибирске.

Опыт США и IKEA

Стандарт, о котором идет речь, в целом не отличается от страны к стране. Принципы остаются одинаковыми, разными будут являться, как правило, только конкретные технологические исполнения. Главное — отслеживание каждого бревна — от порубочной кампании до конечного потребителя.

Конкретная схема в лесном комплексе США, например, выглядит следующим образом. Прежде всего цепочки поставок утверждаются Лесной службой США, которой предоставляется документация о маршрутах от места покупки до места доставки. Бревна маркируются: обычно торец бревна маркируется желтой краской или клеймом, уникальным для каждой лесной биржи. Формы накладных выдаются Лесной службой, и сразу после процесса расчетов накладная передается в это ведомство, чтобы гарантированно исключить ее повторное использование. Сотрудники Лесной службы проверяют и сами лесовозы: выборочно, но эти проверки касаются примерно 2% всех отгруженных партий.

По-своему интересен опыт Индии. Здесь действующее законодательство о перевозке «лесной продукции» принято еще в 1927 году. Согласно этим правилам, система отслеживания древесины начинается еще в лесу, где сотрудник государственной инспекции помечает каждое дерево, которому присваивается уникальный идентификационный номер. Такой же номер, что интересно, ставится на пне, который остается после рубки. После погрузки бревен в лесовоз выдается пропуск на данную партию груза, после чего любой лесничий или полицейский имеет право проверить соответствие предъявляемого груза документации.

Примерно аналогичен и опыт IKEA. Привычная нам сеть гипермаркетов товаров для дома на самом деле имеет еще и 40 специализированных торговых представительств в 34 странах мира, организованных специально для закупок древесины. Заметим — сертифицированной. Система сертификации включает в себя 4 уровня условий. На первом уровне специалисты IKEA проверяют, чтобы древесина не заготавливалась в девственных лесах, заповедниках и прочее — для этого поставщик поставляет соответствующие документы. На втором уровне проверяется на предмет известности источников: то есть это должны быть легальные компании с понятной структурой собственности и финансовых отчетов. Наконец, на третьем и четвертом уровнях лесопользователь предоставляет в компанию документы о перемещении леса на всем протяжении своего пути.

«Инновации» с Ангары

Впрочем, аналогичные примеры есть и в Сибири. Так, еще в 2003 году по системе FSC (европейская система лицензирования отслеживания древесины) сертифицировался Новоенисейский ЛХК. Но этому предприятию по-своему повезло. Специфика местностей, на которых идут заготовки, естественным путем защищает сырье от нелегальных рубок. Дело в том, что по берегу Ангары в этих местах идет только одна лесовозная дорога, и иных путей просто не существует. Поэтому ЛХК позволяет себе всего лишь метить бревна краской на торцах. Для каждой лесосеки выбирают свой цвет краски, чтобы на складе можно было точно определить, откуда вывезено данное бревно, и произвести разделение древесины складированием в разные штабеля. Такая система при дальнейшей транспортировке позволяет разделять партии товара и контролировать процесс на складах потребителей. Впрочем, на других предприятиях такого не повторить, да и на этом ЛПХ говорить о прогрессивности системы не приходится: просто природные условия позволяют соблюдать европейские стандарты качества контроля перемещения транспорта доступными методами.

Путь к цивилизованному рынку в этой области нужно начинать с жесткого контроля со стороны государства, убежден профессор кафедры внешнеэкономической деятельности Алтайской академии экономики и права Сергей Денисов.

«По нашему мнению, необходимо введение мер по лицензированию деятельности по экспорту лесоматериалов обработанных, предусматривающих их беспошлинный вывоз в случае получения лицензии. А в случае отсутствия лицензии — осуществлять вывоз с уплатой вывозной таможенной пошлины в процентном соотношении, установленном в зависимости от размера таможенной стоимости и степени переработки. За счёт этого будет достигнута изначально установленная цель —развитие глубокой переработки», — говорит эксперт.

Очевидно, что это будет стимулировать формирование жесткой системы мониторинга перемещений транспорта — по крайней мере, это будет экономически целесообразно.

Текст: Сергей Чернышов