В лабиринте лесных проблем

Всего сотня лесных специалистов из Красноярска сегодня обслуживает территорию в 160 млн га. Согласитесь, достаточно обширная лесная площадь, где, имея даже огромное желание и применяя инновационные технологии, невозможно пройти все подлежащие контролю районы и решить серьёзные вопросы, которые с незавидной периодичностью нарастают, как огромный снежный ком. С годами, как показывает практика, проблем в лесах не уменьшается. Чем сегодня обеспокоены российские лесозащитники, рассказал директор Центра защиты леса Красноярского края Владимир Солдатов.

─ Расскажите о назревших проблемах лесного сектора и методах их решения.

─ Сегодня наиболее актуальными темами для организаций, стоящих на страже защиты леса, являются лесные пожары, нашествие лесных насекомых и самовольные рубки, а также проблемы финансирования лесного хозяйства страны. Сейчас наблюдаем нелицеприятную картину того, что чем дальше, тем чаще горят наши леса. И чёрное небо над Красноярском ─ отголоски лесных пожаров, которые видны даже в Томске. Обвинения вновь и вновь сыплются в сторону красноярцев. Несомненно, это не беспричинно. В первую очередь, я глубоко убеждён, что многие пожары зависят от человеческого фактора. Умышленно или неумышленно, но человек бросает спичку, оставляет непотушенными костры, а кто-то даже имеет болезненную тягу к огню. Есть отдельные индивидуумы – пироманы, которые одержимы наблюдением за огнём. Самое ужасное, что данная проблема несёт не только экономическую и экологическую, но и социальную нагрузку. Многие задаются вопросом: можно ли минимизировать масштабы пожаров? Я думаю, что да. И ключом для достижения положительного результата является формирование общественного мнения. Ведь если сравнивать разные страны, то, находясь в абсолютно идентичных природных условиях, поражаемся, почему у них не горит лес, а у нас горит.

К примеру, Республика Беларусь ─ одна из стран, где отмечена классная дисциплина среди населения, у них нет такой статистики поджогов, как у нас. То же самое видим и в европейских странах. Возьмём, например, Финляндию, которая граничит с нами. Наши приграничные зоны в огне, а у финнов и намёка нет на пожар. В чём же дело? Подозреваю, в ментальности. Поэтому нужно много вкладывать и сил, и средств как государству, так и общественным организациям в эту сферу. На сегодняшний день, если сравнивать масштабы пожаров, то Россия кратно превосходит Беларусь в их количестве. А это говорит лишь об одном: мы живём в своей стране и не желаем охранять то богатство, которое у нас есть. Странно то, что люди, являясь разумными существами природного мира, совершают подобные необдуманные поступки. Получается, что такие люди делают плохо не какому-то дяде-капиталисту, а, в первую очередь, себе. И режим чёрного неба ─ то, что происходит у нас летом ─ фактически является следствием лесных пожаров.

Поэтому я считаю, что в этом направлении необходимо работать со всеми возрастными группами различного социального статуса, вплоть до подворового обхода. И начинать надо с детей, чтоб донести до них, что поджог – это бескультурно, некрасиво, аморально, преступно и весьма опасно. И это один из действенных механизмов, в котором огромная роль в информировании граждан принадлежит СМИ.

─ А какие ещё методы являются действенными на сегодняшний день?

На мой взгляд, второй механизм разрешения сложившейся ситуации лежит на поверхности. Это опять же органы государственной власти. Наш центр является звеном обширной федеральной системы, и информацию мы никогда ни от кого не скрываем. Данными о происходящем в лесах края делимся в онлайн-режиме с соответствующими организациями, включая и столичные ведомства. То есть, обозначаем тем самым, где у нас какие болевые точки. Отслеживаем даже послепожарное состояние древостоя. Знаем, где лес деградировал, и с уверенностью можем сказать, в каком месте через год или два вновь ожидать пожароопасную ситуацию. Ибо древесина уже превратилась в дрова. Поэтому следующий шаг, который обязаны сделать хозяйственники ─ это обратить внимание на те участки, где огромное скопление дров, и наконец, выработать стратегию обращения с залежами лесоматериалов. Либо загонять на эти территории огонь, чтобы там всё сгорело, либо работать на упреждение и защищать лес от пожара. Отмечу, что в погибших от шелкопряда древостоях потушить огонь фактически невозможно. Сейчас сложилась такая картина в нашем крае, что все участки, обозначенные красным, жёлтым и серым на созданной нами карте-схеме насаждений Енисейского района, повреждены сибирским шелкопрядом. Представьте, если на этой обширной территории вспыхнет пламя пожара, а там сосредоточено более 10 млн кубометров дров. Это будет колоссальный экологический ущерб. Поэтому мы уже сейчас предупреждаем органы власти о том, что необходимо на сегодняшний день сделать, чтобы избежать трагедии. Я считаю, что крайне важно оперативно провести вырубку этого леса, раз мы не смогли своевременно защитить его биопрепаратами из-за отсутствия достаточного финансирования. Придётся вырубать, чтобы предотвратить появление обширного костра. Так как это может повлечь за собой ещё и социальною проблему: ведь в этом районе расположено немало населённых пунктов, где живут люди. Поэтому задача вертикали власти – защитить население и их уклад жизни. А значит, вложить немало времени и сил, а также финансовых ресурсов, чтобы минимизировать будущие проблемы. И губернатор Красноярского края, кстати, делает акцент на данной проблеме.

─ На стыке проблем сегодня находится тема самовольных рубок. Как вы видите ситуацию?

─ Если говорить о самовольных рубках, то какова их природа и в чём причины такого отношения к природному богатству со стороны народа, должны пояснять социологи. Многие говорят, что это проблема социальная. Что люди не могут найти себе работу и подаются в криминал. Бесконтрольно и варварски вырубают лес. Бесспорно, нам нельзя оставаться в стороне, и мы просто обязаны разобраться с теми, кто этим занимается. Я вырос в советские времена, и когда работал в лесу, такого безобразия, что повсеместно встречается сейчас по части «серых» рубок, не видел. В эпоху СССР если хоть одно дерево свалят и своруют, то проблема сразу же обретает районный масштаб. А сегодня нелегальными рубками занимаются целые бригады и группы преступников. Конечно, на раз-два искоренить это зло нельзя, но минимизировать наносимый «чёрными лесорубами» ущерб можно. Опять же, первое ─ профилактические беседы с населением. А второе ─ консолидация сил в решении данной проблемы правоохранительных органов с определённой координацией со стороны госаппарата. Пока что каждая структура работает сама по себе, и координация в этом направлении осуществляется очень слабо. К сожалению, в большинстве случаев, налицо – отсутствие правовой основы для того, чтобы поймать за руку вора-лесоруба. Допустим, что на деляне работала шайка вальщиков леса. Причём вокруг уже лежит порядка 1000 м3, а при поимке нарушитель заявляет, что только что свалил дерево, а остальное – не его рук дела. Вот сегодня мы и находимся в поиске доказательного инструментария. По заданию Федерального агентства лесного хозяйства Российский центр защиты леса формирует общероссийский банк данных по древесным породам в лесном фонде Российской Федерации. Осуществляется огромная, тяжёлая работа, но через пару лет эта база будет сформирована. И тогда и правоохранительные органы, и лесники получат очень хороший инструментарий для того, чтобы взять за руку любого бандита, жулика, который самовольно пилит лес. Безнаказанности наступит конец. Поэтому сейчас активно ведётся разработка адаптации к применению сразу нескольких методов для выявления нелегальной древесины: дендрохронологии, ДНК-анализа и химического метода. Я думаю, не за горами тот час, когда эту систему будут успешно использовать и стражи порядка, и лесники. Мы уже научились определять фитопатогены в пне и не давать повода уничтожать здоровый лес «под маркой» заражения. Вот заявляют люди, что они прошли и назначили в рубку участок леса по причине того, что там деревья заражены корневой губкой или опёнком. Так вот, даже если уже срубили лесные насаждения, с их пней можно взять пробы и определить, имело ли место заражение указанными болезнями и получить доказательство противоправных действий и подлога. Следующий этап, я уверен в этом, мы сможем точно указать, с какого участка местности и даже региона перевозится древесина.

Также хотелось бы, чтобы в высших эшелонах власти лес рассматривали не только сквозь призму экономических благ, но и с точки зрения полезностей для человека. Так как лес даёт нам не только немало полезных дикоросов, лекарственных растений, но и является домом для множества представителей животного мира. Сегодня сторожа в лесу нет, и это ─ беда! Поэтому нужно оберегать лес, вкладывать денежные средства в его защиту, чтобы было, что передать будущим поколениям.

─ А как вы оцениваете применение хозяйствами метод утилизации невостребованных древесных отходов лесозаготовки в виде пала?

─ Я ─лесозащитник и признаю, что профилактические палы применяют при остановке пожаров, когда уже складывается такая необходимость. Но, как правило, такие палы проводят весной, когда уже оттаивает земля, нет снега. Многие говорят, что пал безопасен для местной фауны. Я позволю себе с этим не согласиться, и считаю, что профилактические палы нужно сделать крайне редким методом противодействия огню, применяемым только в особых случаях. Потому что наши «помощники» в борьбе с любыми вспышками массового размножения хвое- и листогрызущих насекомых – мухи тахины, наездники и другие полезные насекомые ─ во многих случаях при таких мероприятиях гибнут. Их не так много, чтобы халатно относиться к этому природному процессу. Поэтому применять огневую профилактику и подготовку нужно весьма вдумчиво, чётко следуя срокам. А у нас они соблюдаются некоторыми лесопользователями как придётся. Я одобряю нынешнюю законодательную инициативу государства о запрете на пал в лесах и на сельскохозяйственный пал, так как существует очень тонкая грань между такими действиями и возникновением пожаров.

─ Какие технологии и инновации привлечены в борьбе против негативного воздействия природных и антропогенных факторов на лесокультурное наследие?

─ У нас сегодня рядовой лесопатолог не выйдет в «поле» без обработанного космического снимка. К нам, как правило, приходят заявки на лесопатологическое обследование леса, и мы, пока не заглянем в базу космических данных, не осуществляем рейд на местность. Потому как у недобросовестных лесопользователей есть практика заявлять о масштабном бедствии. При этом они показывают малую зону поражения, а сами под эту марку рубят колоссальные территории леса. Поэтому мы всегда дешифруем и сравниваем космические снимки с заявленными контурами повреждений, и если они соответствуют действительности, специалисты отбивают рабочую площадь либо лесопатологические выделы и работают в них. Для нас, специалистов Рослесозащиты, это обыденный рабочий приём, а для многих — это ноу-хау. Мы активно используем такие инновационные методы и плотно работаем с Роскосмосом. Наши ребята сегодня используют не только указанные механизмы, но и методы автоматического дешифрирования. Сегодня мы формируем единую базу данных Российской Федерации, и приятно отметить, что именно наш лесопатолог, пожалуй, единственный из лесников страны, выходит в лес не с бумажкой, а с планшетом, куда занесены все справочники, картографические материалы, дешифрированные снимки. И он вносит туда данные. Он не может совершить обманных действий, так как программа требует подтверждения, что сотрудник на данный момент находится на пробной площади и в точке исследования. Только после идентификации программа позволит сделать сотруднику следующий шаг ─ снимать таксационные характеристики и категорию санитарного состояния с этого лесного массива.

Такой подход даёт возможность в максимально быстрые сроки передавать информацию о патологии того или иного участка леса в силовые структуры, в органы, ответственные за лесное хозяйство региона, и в федеральные органы лесного хозяйства. То есть фактически в режиме онлайн мы можем осуществлять передачу данных о состоянии лесных бассейнов в любую точку страны, где требуется принятие каких-либо важных решений, согласно букве закона.

Таким образом, мы берём на вооружение современные технологии. И на основании личного опыта я могу отметить, что, по сравнению с другими странами, наша служба в некоторых подходах находится на голову выше. Да, у нас большие территории. Оснащённость и интеллектуальный потенциал сотрудников достаточно высок и даже превосходит некоторые страны. Именно наши ребята-айтишники придумали интересную форму обработки данных, и мы успешно её применяем на практике.

─ Можно ли говорить о самопроизвольном возрождении лесных площадей как о продуктивном подходе лесовосстановления?

─ Конечно же нет. Кстати, на законодательном уровне такого понятия нет. Хотя, в основном в Сибирском регионе, естественное лесовосстановление вследствие природных процессов достаточно распространено. Но мы совершенно чётко знаем, что не везде лес может сам восстановиться, это досужее мнение. Возьмём, к примеру, северные территории, где вечная мерзлота, где очень хрупкая экосистема, реагирующая даже на незначительное потепление. Там такого не встретишь. В случаи возникновения пожара лес, с учётом того, что там произрастает, однозначно не восстанавливается без помощи человека. Например, большие мегаполисы: Москва, Минск, Красноярск, где про вырубку деревьев говорят, что само восстановится. Но когда? Через сотню лет? На это могу привести конкретные факты: у нас массовые вспышки распространения шелкопряда в кедровых массивах были зафиксированы в 30-е годы прошлого столетия. Тогда были уничтожены этим вредителем огромные территории, и до сих пор мы можем констатировать их неполное восстановление. Вместо этих массивов сегодня лишь заболоченная местность. Кедр сам по себе является мощным транспиратором, то есть выводит воду. Как только кедр вырубили или его съел шелкопряд, то начался процесс задернения, а так как вода не стала испаряться, то продолжением стало заболачивание местности. Они числятся лесными площадями, но таковыми уже не являются. В данном случае, несомненно, нужно было сразу подготовить данные площади под искусственное лесовосстановление кедра или под содействие естественному лесовосстановлению. Конечно, не везде это наблюдается, ибо в классическом подходе там, где погибли насаждения, идёт обычно смена породы, что особенно касается темнохвойных пород. И это мировая практика лесоводства. Так что ближайшие поколения однозначно не увидят кедр, скорее это будут берёза, осина. К примеру, полупустынные леса. Например, что произошло в малолесных районах Волгоградской области, Ставропольского края ─ в ряде случаев, без искусственного лесовосстановления тоже не обойтись. Но термина «естественное заращивание» нет, заменён на «естественное лесовосстановление вследствие природных процессов».

И если мы посмотрим на Сибирь, то у нас огромные площади сегодня планомерно вырубаются. И их восстановить никаких денежных средств не хватит. Тем не менее, к арендаторам лесных участков сейчас предъявляются справедливые требования: раз участок вырубил, то будь добр – посади лес.

─ Рассматривают ли сегодня отечественные организации генную инженерию в качестве инструмента лесовосстановления? Есть ли практические примеры апробации такого подхода и результативны ли они?

─ В отношении же генной инженерии вопрос полемический. Но пока мы не расшифруем ДНК древесных растений различных пород, то говорить о генной инженерии в рамках масштабных проектов рано. Подобно тому, как каждый участок генома человека ответственен за что-то (цвет глаз и волос, курчавость, рост и т. д.), так и у растений, гены отвечают за толщину коры, твёрдость древесины, устойчивость к климатическим катаклизмам, лесным пожарам и прочим факторам. Всё это нужно знать. Почему бы нам, конечно, не сохранить некие виды деревьев, которые находятся на грани исчезновения? Допустим, пихты сибирской на сегодняшний день остался малый ареал, и её необходимо спасать как вид и держать численность вида на контроле. И если бы мне сказали, что единственный выход спасти вид – это с помощью генетиков сделать её устойчивой к пожарам или вредителям, то конечно, я был бы только «за». Почему бы не сохранить, пусть и таким путём, эту прекрасную породу? Чтобы она не исчезла с лица земли только потому, что мы размышляем, а зачем нам вмешиваться в природу. Ведь мы всей своей деятельностью вмешиваемся в природные процессы не одно поколение. Конечно, есть сторонники того, что эволюция что-то создаёт с годами, а что-то уничтожает навсегда. Но я с такой позицией не согласен. Ведь урбанизацию и большинство пожаров принёс человек. Антропогенную нагрузку в виде всевозможных выбросов: от мусора до различных химикатов в атмосферу и почву. Ведь это тоже далеко не естественные процессы. Вот селекция – вполне распространённый метод, когда создают сорта и гибриды растений с нужными человеку свойствами, например, высокой урожайностью.

С примерами использования генной инженерии в России я не сталкивался, и надеюсь, что такие кардинальные меры нам не понадобиться ещё долгое время. Слава Богу, в нашем крае сохранилось порядка 32 питомников, и львиную долю посадочного материала для сибирского региона поставляет, к примеру, Ермаковский питомник, и на сегодняшний день в Красноярском крае дефицита посадочного материала для лесовосстановления нет. К большому сожалению, законодательная вертикаль посчитала нужным в Российской Федерации перевести выращивание посадочного материала на коммерческую основу. Все ждали, что на этот рынок придут люди, которые компетентно и профессионально станут развивать это направление, что будет конкуренция. Однако практика выявила иное: конкуренции нет, деньги выделяются на это, но очень скудно. Поэтому сейчас это одна из болевых точек для нашей страны.

Также отмечу, что сегодня в Беларуси наметилась ситуация профицита, и там все питомники рентабельны. У нас же абсолютно противоположная картина. Почему? Полагаю, необходимо привлечь специалистов для изучения основных причин. Хоть и прописали постулаты в лесном кодексе и законодательстве, но не работает система. Нет сегодня ажиотажа по поставкам государственным структурам посадочного материала. Парадокс. Вот вам две дружественные страны, но две разные ситуации.

─ Какие предусмотрены сроки хранения и для каких хвойных пород Сибирского региона?

─ Что касается кедра сибирского или сосны кедровой сибирской, то фактически работаем «с колёс»: собрали урожай в августе-сентябре, и в этом же году в октябре высеваем, либо после стратификации весной следующего года.

Одним из недостатков кедра является длительный период между годами обильного семеношения, что и является главной причиной необходимости длительного хранения семян. Опыта длительного хранения семян сосны кедровой сибирской в РФ нет. Поэтому на федеральном уровне стали думать над этой проблемой. Уже в государственных кругах есть мнение, что нужно создать ещё один или несколько филиалов федерального фонда семян. Федеральный фонд семян лесных растений (стратегический запас) создаётся на случай длительного неурожайного периода или каких-то чрезвычайных ситуаций в виде обширных пожаров для возможности последующего обеспечения лесовосстановления кедра сибирского и корейского. В этом случае хозяйствующим субъектам из федерального фонда (банка) будут выдаваться семена для лесовосстановления. Федеральный фонд кедровых сосен будет храниться в специальном складе-холодильнике с определёнными температурными режимами.

Что касается мелкохвойных семян (сосна, ель, лиственница), то с ними проблем не возникает, так как мы в Российском центре защиты леса уже научились их хранить, такое хранилище есть в г. Пушкино Московской области. По свидетельствам учёных, семена мелкохвойных пород, доведённые до определённой влажности и упакованные герметично, хранятся до 40 лет без значительных потерь посевных характеристик.

─ Как, на ваш взгляд, сберечь генофонд лесных культур и возродить традиционные семеноводческие характеристики?

─ У нас эта тема не сходит с повестки дня. Поэтому мы на базе центра работаем над оценкой семенного фонда, регистрируем, откуда были собраны семена и каковы их посевные качества. Все семена, собранные на территории Красноярского края и реализуемые здесь, которые применяют для лесовосстановления, должны пройти у нас в лаборатории лесосеменной станции проверку посевных характеристик (энергии прорастания, всхожести, жизнеспособности, зараженности патогенами и энтомовредителями). После чего на проверенную партию семян выдаётся документ о качестве (удостоверение, сертификат), защищённый печатями, поскольку уже были прецеденты с его подделкой.

Поскольку встречаются семена, всхожесть которых по прошествии некоторого времени оставляет желать лучшего, чтобы оградить себя от подобных неприятных сюрпризов, арендаторы лесных участков и другие участники лесных отношений, занимающиеся восстановлением лесов, при покупке партии семян обращаются к нам в центр для установления качества семян и получения сертификата.

Поэтому, хочу отметить, что семена древесных растений, заготовленные в урожайный год, имеют наиболее качественные характеристики, в связи с чем необходимо собирать и создавать семенной запас (Федеральный фонд) из семян, заготовленных в урожайные годы.

С недавнего времени семена частично стали анализировать и генетические лаборатории семи филиалов Рослесозащиты. Так что на базе нашего учреждения проводится первый срез в направлении лесовосстановления ─ проверка качества семян.

Но сегодня существует и опасность столкнуться с контрафактным посевным материалом, который поступает из регионов РФ и других стран. При этом нарушается лесосеменное районирование. Есть географические культуры, созданные на территории Красноярского края с использованием климатипов разных регионов Российской Федерации и стран СНГ. Семена взяты из Казахстана, Беларуси, со средней полосы России и высеяны на территории Сибири. Именно на основе результатов исследований географической изменчивости и ранее заложенных опытных географических культур было разработано и введено лесосеменное районирование.

И такой длительный эксперимент показывает, к примеру, что в Туруханске не растут даже коренные сибирские породы, а в географических культурах Богучанского района климатипы средней полосы РФ и более северных районов хорошо адаптировались к природным условия Богучан. И этот факт необходимо учитывать. Лесоводы обязаны руководствоваться данными постулатами и консультировать арендаторов в этом направлении. Поэтому лучше покупать семена у проверенных организаций и обязательно с учётом лесосеменного районирования.

Мы уже перед собой поставили задачу создать единый банк данных для оперативного выявления нерайонированных семян посредством метода ДНК-анализа. Это даст отпор серым схемам поставок некачественного посадочного материала.

Что же касается возрождения лесных культур, то каждую осень наши сотрудники поддерживают традицию высадки саженцев различных пород деревьев в Тульской губернии на Куликовом поле. И министр природных ресурсов Сергей Донской принимает участие в данной акции. Весьма символично, ведь согласно исторической летописи, бой со стороны русичей принял московский полководец Дмитрий Донской.

─ Как сегодня наука и техника защищают от серьёзных болезнетворных организмов лесные бассейны страны?

─ Действительно, сегодня на слуху болезни леса. Одна из них ─ бактериальная водянка, которая представляет достаточно серьёзную угрозу для сосны кедровой сибирской. К счастью, на территории нашего края мы не наблюдали такого заболевания среди лесных насаждений. Однако наши соседи, Иркутская область и Республика Бурятия, уже столкнулись с этим заболеванием. Обратились к нам за компетентным подтверждением данного факта. Визуально подтвердить не смогли, но, тем не менее, взяли образцы древесины и подвергли анализу на базе лабораторий Рослесозащиты. В одной из семи лабораторий, в частности в г. Пушкино, специалисты обнаружили целый «компот» бактериальных организмов, выделенных из исследуемой древесины. Действительно, существует проблема заражения кедра сибирского, и ряд бактерий идентифицирован. Но основную бактерию, которая вызывает бактериоз кедра ─ эрвинию ─ выделить не удалось, так что проводятся повторные исследования образцов. В любом случае, проблема существует, и огромные площади лесов погибают из-за этого негативного фактора. Опять же я всегда призываю и лесников, и представителей власти подходить к образовавшейся проблеме с точки зрения причинно-следственной связи и выявить, что же стало толчком к возникновению данного заболевания. На мой взгляд, одной из предпосылок развития бактериальных заболеваний и массового размножения вредителей является общее ослабление древостоя. Чаще всего это связано с климатическими факторами. Как заметили учёные и практики, длительные засушливые годы приводят, как правило, к массовому размножению вредных насекомых и болезней. Только лишь потому, что дерево ослаблено, слабо выделяет смолу, ферменты и различные химические вещества, формирующие канву сопротивляемости организма. Защитную реакцию дерева можно наблюдать, когда при сломе веточки молодой хвои на месте раны выделяется капля смолы, а вот в старых древостоях такого уже не увидишь. Поскольку с возрастом деревья теряют такую способность и, соответственно, становятся отличной мишенью для всяческих паразитов. Именно в засушливые годы массово начинают болеть лесные массивы, и эруптивные насекомые резко поднимают свою плодовитость. Чаще всего этому подвержены спелые перестойные леса и молодняки. Что же касается бактериальной водянки кедра, то основополагающим фактором возникновения и проникновения инфекции является антропогенное воздействие человека. Заготовка кедрового ореха, когда человек используя колотушку, наносит повреждения коре дерева. И через эти раны внутрь попадают всяческие микроорганизмы, вирусы, бактерии, а также и насекомые. Поэтому я бы запретил такой варварский способ добычи кедрового ореха. Ведь есть паданка, можно и взбираться на деревья и собирать шишки. В Томской области, например, давно уже запретили околоты.

─ А от масштабного нашествия насекомых-вредителей?

─ Что же касается такого явления, как нанесение вреда со стороны представителей фауны, таких как шелкопряд и насекомые-вредители, характерные как для нашего региона, так и для Томской, Кемеровской областей, горного Алтая, республики Хакасия ─ это нашествие вида-«инвайдера» – полиграфа уссурийского. Сегодня эта здоровая популяция пришла к нам из Китая, лишенная болезней и вредителей. И самое страшное ─ это то, что у нашей пихты сибирской не существует антибиоза к этому явлению. Потому не только сам жук наносит определённый вред, он ещё и заносит на своём теле в дерево споры офиостомовых грибов. После чего оба вредоносных организма начинают совместно наносить серьёзный ущерб деревьям, и последние, соответственно, погибают. С таким положением дел, боюсь, в скором времени пихты сибирской может и не стать как вида, так как у неё сопротивляемость к данным паразитам довольно-таки низкая. Наверное, в дальнейшем вид данной пихты сможет справиться с этими вредителями. Но происходящее сейчас у нас в Сибири похоже на большой эксперимент, где пихта уничтожается этим жуком. И единственным методом борьбы с ним является выборка «свежезаселённых» деревьев. До населения сейчас необходимо доводить, что вырубке подлежит не здоровый, а повреждённый лес. Да и высшее руководство должно быть в курсе обстановки в регионе и нависшей экологической проблеме не только для Красноярского края и всей Сибири, но для всего бореального пояса лесов. Только представьте себе, сколько древостоев уже погибло на данный момент, и что произойдет в дальнейшем под воздействием лесных пожаров либо из-за распространения данного насекомого на другие территории. Поэтому надо сообща решать эту проблему, даже если у нас сегодня существует провал в законодательстве. Многие ссылаются, на закон, который не позволяет им делать те или иные процедуры и действия. Но ведь не на все случаи жизни нам законодательство может дать ответ. Это мы сами совместно должны искать пути решения этой проблемы нашей страны.

Уничтожить полностью вредителей не представляется возможным, ведь они, как и любые другие представители флоры и фауны, включены в единую природную пищевую цепь. Но защитить леса и ценные породы от их масштабного вредного воздействия мы просто обязаны. Стратегия и тактика лесников и специалистов лесозащиты должны быть направлены на защиту особо ценных пород или участков леса, либо населённых пунктов. К примеру, нужно защитить зелёный пояс Красноярска. Необходимо применять весь комплекс мер, в том числе и специальные препараты. К сожалению, сейчас в списке разрешённых препаратов отсутствуют инсектициды, которые крайне необходимы для защиты леса страны. Их нет, так как мы не имеем права их применять. Поэтому следует определённые позиции вносить в список и корректировать его в соответствии с карантинными требованиями по использованию. Наглядный пример, который не характерен для Сибирского округа, но нагляден для страны. Мы потеряли тисосамшитовую рощу в г. Сочи. А почему? Опять же был завезён вид-пришелец ─ самшитовая огнёвка. И сегодня вечно зелёное красивое растение, гордость города Сочи, исчезло. Законодательство ведь не зацементировано, и можно в зависимости от ситуации вносить какие-либо исключения, изменения, поправки и дополнения, чтоб не терять богатства, а защищать их аккуратно и осторожно. Только представьте себе, что вскоре самшита колхидского как вида не будет, а это, между прочим, наш генофонд. Его нужно сохранить. И здесь нет места равнодушию.

─ Достаточно ли сегодня знаний, средств и персонала для расширенной программы защиты леса?

─ В целом по отрасли ощутима нехватка специалистов. С силу потери престижности некоторых профессий лесного направления молодёжь не стремиться идти работать в лесное хозяйство. У нас же сегодня подобного дефицита нет. Потому что мы предугадывали, что такая ситуация в стране и в нашем крае произойдёт, и ещё 15-20 лет назад открыли филиалы кафедры защиты леса, кафедры лесной таксации и лесоустройства Сибирского технологического университета и несколько лет назад – базовую кафедру защиты и современных технологий мониторинга лесов Сибирского федерально университета. Берём ребят с третьего курса, при этом они показывают себя во время практики в нашей организации. К концу образовательного процесса мы уже понимаем, кто нам подходит. Из 5-7 человек выпускников пара-тройка кандидатов пополняют наши ряды. Сегодня половина коллектива – выходцы из филиалов этих кафедр. Текучки у нас нет, потому что люди пришли с багажом знаний и преданностью своему профессиональному делу. К тому же мы дважды в год проводим тренировки и занятия со своими же специалистами, затем принимаем, так сказать, внутренние экзамены, а также работники проходят аттестацию. Ещё развиваем подход к наращиванию профессионализма и интеллектуального развития посредством участия наших специалистов в международных проектах, конкурсах, грантах.

─ Существует ли на данный момент некая консолидация защитных программ в рамках мирового сотрудничества? Интересен и применим ли к нашим проблемам зарубежный опыт?

─ Белорусы для нас пример. У нас находится одна из немногих в стране лабораторий ДНК анализа. По многим вопросам мы всегда ориентировались на запад, Германию и Швецию, и даже планировали отправить специалистов на обучение методам ДНК анализа в эти страны. Однако выбрали Беларусь. Как ни странно, я был очень удивлён, что именно эти методы у них ни на каплю не уступают ни немецким, ни швейцарским научным разработкам. То есть белорусские институты работают на острие проблемы, и это хороший пример для нас и для стран СНГ. Поэтому мы тесно сотрудничаем с ними и перенимаем их опыт. Прекрасно, что белорусы сохранили уровень лесного хозяйства. У нас же в России, как показывает практика, существуют серьёзные организационные проблемы. И я считаю, что, если модель на сегодняшний день достаточно грамотная, то почему бы не взять её за основу и не приурочить к отечественным наработкам и методикам.

---

Беседовала Елена Вашкевич