Быть ли частной собственности на леса?

На пленарной сессии отраслевого форума «ЛПК 360°: со всех точек зрения» министр промышленности Денис Мантуров сделал недвусмысленное заявление, что кабинет министров готов поддержать введение института частной собственности в лесной сфере. Между тем специалисты Национального Лесного Агентства Развития и Инвестиций уже более пяти лет назад говорили о том, что события будут двигаться в этом направлении, поскольку это логичный и закономерный процесс в условиях рыночной экономики.

«Это одна из важнейших тем для российских промышленников и предпринимателей. Сегодня мы получили понимание, для чего это нужно в первую очередь — обеспечить залоговую составляющую для получения льготных кредитов на строительство комбинатов, а для государства — определённые гарантии того, что собственник будет заботиться о том участке, который приобрёл. Если на участке произошёл пожар, то это ущерб в первую очередь для собственника, поэтому он будет точно контролировать свой участок, следить, чтобы тот находился в надлежащем порядке», — заявил министр промышленности Денис Мантуров.

Позицию министра поддержали многие, например, губернатор Нижегородской области Глеб Никитин, руководитель Рослесхоза Сергей Аноприенко, естественно, заместитель Мантурова Виктор Евтухов, другие официальные лица и, разумеется, крупнейшие участники рынка — об этом открыто говорит председатель крупнейшей группы «Илим» Захар Смушкин.

Оппозицию Мантурову составил глава Счётной палаты Алексей Кудрин и его аудиторы. Их ведомство выпустило отчёт о состоянии дел в лесном хозяйстве, откуда можно выделить несколько тезисов.

«Децентрализация полномочий (согласно принятому в 2006 году Лесному кодексу) привела к снижению эффективности единой системы управления и контроля за лесами», — делают выводы аудиторы.

«Большинство регионов не достигают показателей исполнения переданных полномочий. Так, в 2016 году из 11 установленных показателей выполнены только 6, или 54,5%, в 2017 году — 7, или 63,6%, в 2018 году — 5, или 45,5%. На постоянной основе около половины регионов не выполняют показатели по выявлению нарушений лесного законодательства и возмещению ущерба от них», — отметил в отчёте аудитор Михаил Мень.

Его выводы сводятся к двум принципиальным вещам: на местах не укомплектованы штаты соответствующих служб плюс годами существует недофинансирование полномочий и программ, которые и так сильно урезаны.

Экс-заместитель председателя Счётной палаты РФ Юрий Болдырев предлагает разделить проблему как минимум на две составляющие — учётно-контрольную и политическую.

«Если мы говорим о передаче 15–20, может быть, даже 100 гектаров леса в частные руки — это вопрос дискуссионный и в принципе может быть рассмотрен в положительном порядке. Повторюсь, может быть рассмотрен! Если же мы говорим о передаче в частные руки огромных пространств и площадей, то в данном случае речь идёт о распродаже России, общенародной собственности, что, конечно же, недопустимо в принципе», — считает г-н Болдырев.

Он уточняет, что сегодня лесные ресурсы страны для граждан в виде деловой древесины уже продают по сильно завышенным ценам. А объяснение этому феномену простое — древесину массово гонят на экспорт, и то, что остаётся, лесопромышленники готовы втридорога распродать внутри страны, подтягивая выручку и прибыль к общемировым ценам.

«Что касается учётно-контрольной функции, то получается, при существующем управлении госорганами нам опять объясняют про приход эффективного собственника и так далее. Но, простите, если государство готово отказаться от управления даже несколькими наиболее прибыльными компаниями типа «Совкомфлота» под предлогом «неэффективности», о какой эффективности тогда можно говорить при введении частной собственности на тот же лес?», — замечает собеседник.

«На протяжении последних 10 лет количество незаконных рубок сохраняется в пределах

16–17 тысяч случаев в объёме 1,3 млн кубических метров в год. Сумма нанесённого ущерба в среднем — 11–12 млрд рублей ежегодно. Почти половина объёма незаконных рубок (53,2%) в 2018 годузафиксирована на территории Иркутской области — с объёмом 0,6 млн кубометров и ущербом 4,4 млрд рублей», — говорится в отчёте Счётной палаты.

Что на самом деле?

Необходимо отделить информационную шелуху, предназначенную для широких масс населения, от зёрен.

В ближайшие годы мы услышим много слов о неэффективности государственного управления лесами и, как следствие, продолжительных пожарах; о тотальном воровстве леса и незаконныхрубках; обэкспортекруглоголеса в больших объёмах за рубеж; о высоких ценах на круглый лес, который невозможно купить и так далее…

Будут возникать посты в социальных сетях и статьи в газетах, высказывания государственных чинов и экспертов о том, как плохо государство распоряжается лесными ресурсами. Однако всё это так же связано с лесом, как Грета Тунберг с климатом.

Информационные вбросы будут подводить к выводу, что леса нужно передать частным собственникам. Они рассчитаны на людей, не знакомых с отраслью и лесом, но имеющих «активную» позицию. Будет много внушительных цифр, оценить которые неспециалисту сложно.

Какова же ситуация на самом деле? Неэффективное управление лесами в России — данность, которую надо принять. Лесные массивы в стране столь колоссальны, что эффективно управлять ими невозможно или очень затратно. Есть гигантские лесные просторы, где нет дорог, инфраструктуры и населённых пунктов. Там не ведут лесозаготовки, и любое стихийное бедствие приобретает катастрофические масштабы, будь то пожар, вспышка насекомых-вредителей или болезней леса. Бороться с этими явлениями на удалённых территориях практически невозможно.

Пример — лесные пожары 2019 года. Они возникли там, куда Тунгусский метеорит упал 111 лет назад, а первые исследователи метеорита смогли добраться до него лишь спустя десять лет. Сейчас ситуация с доступностью в этом районе ненамного лучше. А пожары и катаклизмы, связанные с лесом, обязательно будут при любой форме собственности. В регионах с развитой инфраструктурой их будет мало, и их будут оперативно пресекать, а на удалённых территориях они будут принимать масштаб катастроф, и форма собственности тут ни при чём.

Тотальное воровство и незаконные рубки, конечно, проблема, но не такая острая, как хотелось бы многим. По сравнению с ситуацией в 1990-х, в лесу сейчас образцовый порядок. Если взять за основу цифры из доклада аудиторов, при учёте, что в России в прошлом году заготовлено 238 млн кубометров круглого сырья, объём ворованной древесины составил около 0,5%. Факт незаконной рубки скрыть довольно сложно, поскольку есть признаки вырубки — пеньки.

Песня про неограниченный экспорт круглого леса за рубеж стара, как мир. До сих пор делают душещипательные видеоролики про то, как якобы весь российский лес вывозят в Китай или Европу. В прошлом году общий объём лесозаготовки в России составил 238 млн кубометров. Притом что экспорт круглого леса в стране фактически разрешён в размере около 20 млн кубометров в год, его столько и вывозят, то есть около 8,5% от всей российской заготовки. Экспорт большего объёма упирается в запретительную пошлину, при которой он становится нецелесообразным.

Процесс экспорта ужасно бюрократизирован и доступен только для избранных компаний, которых определяют на уровне министерств. Вывозить за рубеж большие объёмы круглого леса сейчас практически нереально. Нужно понимать, что для экспорта нужно пройти таможню и доставить лес в пункт отгрузки — железнодорожный переход или морской порт, и всё это прозрачно на всех этапах, поэтому говорить о чёрном или сером экспорте глупо.

Высокие цены на круглый лес — результат девальвации рубля и ориентированности ЛПК на экспорт. Стоимость экспортируемой продукции в рублёвом выражении существенно выросла, это касается основных экспортных товаров — фанеры, пиломатериалов, целлюлозы, что привело к росту цен на круглое сырьё. Если будет введён механизм частной собственности, то это только усугубится, так как каждый собственник леса будет стремиться переработать своё древесное сырьё самостоятельно и в полном объёме.

Всё решено заранее

Можно предположить, что на высшем уровне вопрос частной собственности на леса решён давно. Сейчас этот процесс вступает в завершающую стадию. Предварительно было реализовано несколько этапов — это ограничение экспорта круглого леса, введённое в 2008 году, и введение механизма приоритетных инвестиционных проектов в области освоения лесов.

Ограничение экспорта решило несколько задач. Во-первых, была простимулирована внутренняя переработка круглого сырья. Во-вторых, нанесён сильнейший удар по малым и средним лесозаготовительным компаниям, многие из которых обанкротились и ушли с рынка (об этом реальном факте предпочитают молчать).

В итоге основные арендаторы лесов изменились — теперь это крупные лесопромышленные холдинги с собственной переработкой. Для государства они предпочтительнее, поскольку могут обеспечить все работы по лесовосстановлению, строительству лесных дорог, не имеют склонности к воровству леса, оперативно выплачивают арендные платежи, и главное, их меньше, а значит, проще контролировать.

Приоритетные инвестпроекты по переработке сырьевых ресурсов позволили реализующим их компаниям получить право на долгосрочную аренду больших лесных массивов вне стандартных процедур, да к тому же с 50%-й скидкой (до момента инвестиционной окупаемости).

Этот механизм тоже ориентирован на крупные лесоперерабатывающие холдинги, так как минимальный объём инвестиций при создании нового производства составляет 3 млрд рублей. Крупные лесопромышленные холдинги реализовали не один десяток проектов и ещё больше усилили свои позиции, а представители малого и среднего лесозаготовительного бизнеса попали под дискриминацию.

Но справедливости ради отметим, что лесные отношения в форме совершенной конкуренции, когда лес заготавливают множество малых предприятий, в России не принесли позитивного результата. Малый бизнес оказался не только неспособным реализовать большие и экономически эффективные инвестпроекты, но и с трудом выполнял свои прямые обязанности по лесовосстановлению и созданию базовой лесной инфраструктуры. В итоге современный лесной рынок превратился в типичную олигополию с крупными игроками, имеющими сырьевые ресурсы и цикл их переработки.

Малые и средние предприятия выдавливают на окраины экономической жизни. Таковы тенденции не только в лесопромышленном комплексе, но и в других отраслях (например, сельском хозяйстве), что доказывает и мировой опыт.

Последним этапом, вполне логично, должна стать приватизация государственных лесов крупными лесоперерабатывающими холдингами.

В целом процесс поизитивный

Введение частной собственности на леса, по мнению специалистов Национального Лесного Агентства Развития и Инвестиций, вполне позитивный для развития отрасли фактор. В этом случае лес и лесная земля становятся активами, под которые можно привлечь инвестиции. Именно такой процесс прошёл в сельском хозяйстве, когда был введён оборот земель сельхозназначения.

Приватизация привела к тому, что кратно возросло производство сельхозпродукции и произошла капитализация сельхозхолдингов. Под залог земель были привлечены колоссальные инвестиции.

Если учесть, что лесные земли — производная от сельскохозяйственных, можно предположить: аналогичный процесс будет реализован и для ЛПК. Передача леса в частную собственность осуществится масштабно, основными получателями частного леса станут лесопромышленные холдинги. Да, это окончательно «убьёт» малых и средних игроков отрасли, но в то же время повысит её эффективность.

Ведь в словах о низкой производительности труда в России, звучащих в устах чиновников, много смысла, который обыватель понимает не всегда правильно. Низкая производительность — не результат плохой работы отдельного работника, а результат малых масштабов производства и его низкой автоматизации. Достичь высокой производительности труда можно только внедрением высокопроизводительных перерабатывающих и лесозаготовительных комплексов.

Передача ресурсов в малых объёмах нецелесообразна: это плодит раздробленность лесных участков, сложности в их консолидации. Ценность их как актива, под который можно привлечь инвестиции, тоже невелика. Малые лесные участки в частной собственности не позволят достичь того масштаба и автоматизации процессов, о котором говорилось выше.

Опять же, требуется больше специалистов для контроля и надзора за ними, а это тоже негативно влияет на общую эффективность лесопромышленного комплекса. Скандинавский опыт, где возможно купить небольшой участок леса, наверно, в России неактуален. По крайней мере, на этом этапе.

Экономический эффект для государства в виде роста объёмов производства лесной продукции и притока инвестиций в отрасль несопоставимо выше, чем доходы от сбора рентной маржи. При этом сокращаются затраты государства на управление и контроль в лесах, а существенная часть функций перекладывается на бизнес. И всё же леса не станут частной собственностью полностью. Сосуществование частной и государственной собственности, скорее всего, всегда будет присутствовать в российских условиях.

Есть вопросы

Остаются вопросы по разделению функций государства и частного собственника и прав граждан по доступу в лес для сбора грибов, ягод и того же пресловутого валежника. Стоит полагать, сбор вторичных продуктов леса будет доступен всем. В этом плане для обычных граждан должно мало что измениться.

Есть некоторые вопросы по праву сервитута. Например, принадлежность лесных дорог и инфраструктуры, их стоимость и порядок использования. При частной собственности на леса любая лесная дорога обретает реальную ценность, так как эта дорога строится не для временного изъятия древесины, а для максимально длительного использования лесных ресурсов. Частная собственность стимулирует создавать капитальную лесную инфраструктуру. Очевидно, что лесной участок с развитой инфраструктурой будет стоить дороже. Так получится решить извечную проблему лесной инфраструктуры.

Существенно сложнее обстоят дела с разделением функций по контролю и управлению лесами, обеспечению пожарной и лесопатологической безопасности. С одной стороны, частная собственность предполагает принятие всех рисков и обязанностей по контролю и надзору за лесными ресурсами на себя, с другой стороны, пожар или лесные болезни не смотрят на формы собственности и уничтожают всё подряд. Вопрос о том, как будет осуществляться подобное взаимодействие, остаётся открытым и, наверное, будет принимать разные формы.

---

Текст: Национальное Лесное Агентство Развития и Инвестиций