GEOS — российское название бренда AL-KO, уже более 90 лет выпускающего садово-парковую технику по всему миру. За такой продолжительный срок разработан и выпускается широкий ассортимент надёжной техники как для частного, так и для профессионально применения.
Бензопилы серии GEOSMAX — это качество, надёжность и безотказность в любых условиях эксплуатации.
GEOS — это 20 лет работы в России, 455 дилеров и более 150 авторизованных сервисных центров по всей стране.
Реклама. ООО «ГЕОС», ИНН 7701190698
Erid: F7NfYUJCUneP2WMtPznU
Как работает единственный в России производитель карандашей из сибирского кедра — карандашная фабрика в Томске?
В Томске есть маршрут с двумя конечными остановками «Карандашная фабрика» и «Спичечная фабрика». В советское время близость к бездонным лесным массивом позволяла организовать в «городе студентов» такие предприятия. До наших дней, правда, из этих двух дожило только одно, и теперь оно называется «Сибирская карандашная фабрика г. Томск». Карандаши здесь делают вот уже более ста лет, и ни разу производство не прерывалось, несмотря на войны, кризисы и валютные обвалы. Сейчас в составе собственников карандашной фабрики — известные европейские бренды, а 60% прибыли — сопутствующая деятельность, никак не связанная с карандашами (например, производство папок и мультифор). Тем не менее, основной бизнес фабрики — карандаши из сибирского кедра, качество которых сравнимо разве что с чешским брендом KOH-I-NOOR.
Вечные ценности
Считается, что карандаш в нынешнем виде был изобретен более 500 лет назад. Вещь получилась настолько востребованной, что применяется людьми до сих пор, несмотря на все самые передовые изобретения в области набора текста. Например, оказалось, что в космосе в условиях невесомости шариковая ручка — бесполезная вещь, а вот карандаш — в самый раз. Правда, несмотря на это, в России осталось всего две карандашные фабрики: в Томске (из кедра) и в Москве (там делают карандаши из липы, то есть, классом ниже). Во времена СССР таких фабрик было пять.
В Томске карандаши производят аж с 1912 года, причем за все это время производство практически никуда не переезжало. Разве что, менялись технологии, да и то — на уровне решения каких-то тактических задач.
«Основной принцип и технология производства с тех пор, как в Томске начали делать карандаши, не меняется. Модернизация оборудования выражается в замене некоторых узлов или переходе на более экономичные моторы, использование новых фрез. Приходят какие-то новые материалы, мы что-то меняем в приемке и оценке, но сама технология остается неизменной», — говорит директор фабрики Анатолий Лунин.
Станки в производственных цехах — основательные, кажется, что почти вечные.
«Эти производственные линии еще нас переживут, — улыбается инженер-технолог Олеся Дульбеева, кивая на фабричные станки, возраст которых с виду приближается к возрасту карандашной фабрики. — Дело в том, что это оборудование в свое время специально разрабатывали для карандашного производства, конкретно под сибирский кедр. Заказывать новое — так еще нужно найти тех, кто это сможет сделать, поэтому нас устраивает модернизация».
Кедр в свое время был главным аргументом для размещения в Томске карандашного производства. Севернее Томска начинается тайга — главный поставщик этой древесины в стране. Такие «кладовые» есть еще только в двух местах на планете — в Канаде и Калифорнии.
Кедр — древесина благородная, а потому обывателю может показаться, что делать из нее карандаши — все равно, что изготавливать одноразовые стаканчики из горного хрусталя.
«На самом деле, кедр — пожалуй, единственная порода дерева, которая действительно подходит для производства карандашей. Чтобы затачивать карандаш, его древесина должна быть крепкой, но мягкой, а также резаться во всех направлениях. Береза и сосна уже не подходят — мы просто не распилим их ровно, а для карандашной заготовки важна точность», — признается коммерческий директор фабрики Евгений Аникин.
Но на такие свойства кедра, понятно, всегда много потребителей. А потому карандашная фабрика периодически испытывает проблемы с сырьем. В деле выбивания поставок для карандашного производства всегда помогает региональная администрация: фабрика — имиджевый для Томска бизнес, к тому же, подчас, куда более цивилизованный, чем обычные лесорубы.
«Древесина, которую мы закупаем, поступает к нам не в результате варварской рубки. В подавляющем большинстве это санитарная рубка перестоявшегося кедра, который уже не дает орех. Кедр растет до 500 лет, но шишки на нем появляются где-то до 250-летнего возраста, после чего он начинает умирать, его поражают различные насекомые. Если срубить его в этот период, быстрее вырастет новый кедр», — объясняет Анатолий Лунин.
Весной на складах фабрики скапливается около четырех тысяч кубометров «кругляка» — это гарантия того, что фабрика будет работать бесперебойно вплоть до следующего сезона. Для этого лес приходилось закупать зимой, когда он в полтора раза дешевле, и в болотистой Томской области только тогда появляются дороги — зимники.
«Мы балансируем на грани рентабельности. Запаслись заранее кедром — у нас будет прибыль, не запаслись — может быть и убыток. Притом, что если мы говорим о карандашах для IKEA, то там кедр и вовсе занимает 80% в структуре себестоимости», — объясняет экономику фабрики Евгений Аникин.
Да, в Томске производятся карандаши для всех магазинов IKEA и «Леруа Мерлен» в России. Пожалуй, это самый известный проект томской карандашной фабрики, почти имиджевый заказ, который занимает всего 10% в валовом объеме продукции.
На одном дыхании
Над площадкой фабрики висит стойкий запах свежеобработанной древесины. На парковке перед административным зданием автомобили покрываются ровным слоем кедровой пыли за несколько часов.
На излете советской эпохи фабрика (какое-то время работавшая как производитель полуфабриката для других заводов — карандашной дощечки) производила 200 миллионов карандашей в год. В этом году планируют произвести 85 миллионов, и это все равно лучший показатель за все постсоветское время. Но бледного цвета карандаш со строгой надписью на боку «Конструктор. Томск» — такой же символ советской школы, как тетради в косую линейку.
После того как плановые показатели уступили место реальным потребностям, карандашная фабрика успела побывать кооперативом, АОЗТ и даже немного побыла банкротом. Данных об этом периоде немного, нынешнее руководство фабрики, по понятным причинам, не хочет распространяться на эту тему, однако большинство источников сходятся на том, что при любых обстоятельствах производство карандашей в Томске не останавливалось. В 2001 году предприятие обрело свое нынешнее название — «Сибирская карандашная фабрика г. Томск», — а также стало частью московского канцелярского холдинга «ПроБюро», а с 2004 года в число собственников фабрики и вовсе вошла известная чешская компания KOH-I-NOOR Hardtmuth a.s. Для мира карандашей это то же самое, как, к примеру, Chanel для мира моды или Bugatti для мира автомобилей. С тех пор 40% карандашной дощечки (брусков-заготовок, из которых делаются карандаши) уходит на заводы в Чехию — чтобы в виде карандашей премиум-сегмента попасть в лучшие дома и офисы Европы.
Таким образом, фабрика получила гарантированный централизованный сбыт — более половины всей продукции распределяется через холдинг «ПроБюро». Еще один секрет экономики — открытие производств, никак не связанных с деревообработкой. В соседнем от карандашных цехов здании, например, делаются папки и мультифоры.
«Оказалось, что в Томске очень выгодно производить подобные товары. Рядом находится поставщик сырья «Томскнефтехим». А транспортировка грузов от нас в Москву стоит в три раза дешевле, чем оттуда в Томск. Потому что все грузы везут, наоборот, из Москвы в регионы», — рассказывает Евгений Аникин.
А из кедра делают не только карандаши, но и шампуры для шашлыка, клин для электродвигателей и так далее. Но приоритеты четкие: вначале карандаши, а из остатков — все остальное.
Как сделать миллион карандашей
Чтобы кругляку из сибирского кедра стать карандашом, на томской карандашной фабрике он должен пройти 26 различных технических операций и в целом пробыть на производстве 369 часов или 16,5 суток. Каким бы это ни показалось странным, процесс начинается с бассейна с горячей водой, в которой «купаются» бревна. Зимой — чтобы отогреть и отмыть, летом — чтобы отмыть… и просто потому, что технологический процесс невозможно переделать в зависимости от сезона.
Из бревна получается карандашная дощечка — заготовка для карандашей. Дощечку можно пропитать шоколадным пищевым красителем, и тогда внутренности карандаша будут нежно-темного цвета. В дощечках вырезается выемка, в которую вкладывается грифель, а сверху кладется другая дощечка. Получается нечто вроде бутерброда, который потом распускается вдоль на отдельные карандаши.
Затем — покраска и лакировка. Чтобы изготовить стандартный карандаш, его нужно покрасить аж 12 раз. Затем заточка — пожалуй, одна из немногих инноваций в карандашном производстве за последние 200 лет. Вал на этой машине крутится со скоростью 7 000 оборотов в минуту — почти так же, как бормашина в кабинете стоматолога.
Стройные ряды карандашей на покрасочном конвейере и аппарате заточки похожи на конфеты из видеохроники работы кондитерских фабрик. Сопоставимы даже объемы — в 2012 году на фабрике каждую секунду в среднем производили пять карандашей. Это более 70 миллионов карандашей в год. Правда, это в три раза меньше, чем в советский период. Тогда производство, как водится, создавалось с размахом — например, в серой махине административного здания располагался только лакокрасочный цех — теперь он умещается в двух больших комнатах вместе со всем производством.
Черная метка
«Поймите, это были другие времена. В 1982 году на фабрике переработали 129 тысяч кубометров кедра и выпустили 200 миллионов карандашей, а в прошлом году — переработали шесть тысяч кубометров кедра и выпустили более 70 миллионов карандашей. Эффективность выросла в разы! Но нужно также учитывать, что раньше в годы плановой экономики фабрика гарантированно получала лес у заготовителей, а теперь мы каждого должны уговаривать сразу по двум вопросам. Первый — вообще поставить нам лес, второй — поставить его по цене, близкой к себестоимости», — отрезает нынешний директор фабрики Анатолий Лунин.
В кабинете Лунина висит карта Томской области, на которой флажками отмечены места, из которых карандашная фабрика получает лес. Кое-где флажки соседствуют с поселениями, кое-где сиротливо высятся на зеленом фоне — значит, туда только по зимникам.
По собственному признанию, он готов бесконечно говорить о двух вещах: поставках леса и борьбе за рынок с китайскими карандашами. Каждую из этих тем он оценивает как минимум в два часа своего монолога. Главные идеи из несостоявшихся речей вкратце таковы: когда Лунина прислали из Москвы руководить фабрикой (за ссылку он это не признает и даже сравнивает главную улицу Томска с Миланом), в месяц перерабатывалось 150 кубометров леса, при том что могло перерабатываться 500–700 кубометров. Поставки были нестабильны, и предприятие работало по графику «месяц через месяц».
«Я много работал с властями, к лесникам ездил раз пятнадцать. Убеждал, что мы нормальные плательщики. В итоге теперь есть стабильные поставки сырья. Московское руководство откликнулось на мои просьбы о целевом финансировании зимних закупок леса, и теперь мы обеспечены уже на полгода вперед», — говорит директор.
На знаменах его политики, похоже, написано только одно слово — «эффективность», которая должна повлечь снижение себестоимости. Неэффективные поставки? Надо ехать к лесозаготовителям.
«А теперь мы подумываем о том, чтобы самим работать на лесозаготовках — по сути, завершить вертикальную интеграцию», — добавляет Лунин.
Неэффективное управление? Надо четко распределить обязанности — схема висит за спиной директора в назидание каждому входящему. Высока доля зарплаты в конечной продукции? Следовательно, увеличиваем производительность труда — в среднем, на 20% за последние полтора года.
«Теперь еще нужно добраться до уменьшения стоимости стержня — правда, он занимает в конечной цене всего несколько процентов», — говорит директор.
Кстати, графитовый стержень поставляется из Китая.
Деревянные игрушки
«Наша задача — оттяпать у китайцев процентов 20 рынка карандашей России», — такова простая цель директора карандашной фабрики в Томске. Механизма два: уменьшать себестоимость и увеличивать производство.
С себестоимостью тесно связана и другая задача — развивать производство условно «подобных продуктов».
«Я хочу выдергивать из технологических процессов какие-то отдельные элементы, создавая на их основе новые продукты», — объясняет Лунин.
Один из таких продуктов — натуральное средство против моли. Строгих научных доказательств нет, но издавна замечено, что в бочках из кедра не появляется паразитов и вредных насекомых, а пластинки из кедра отпугивают моль. На выходе одна упаковка из десятка таких пластинок будет стоить 20–25 рублей — против аналогичного предложения из калифорнийского кедра ценой порядка 150 рублей.
Перечисляя полезные свойства кедра, на фабрике шутят, что в кедровых будках даже собаки живут дольше, к тому же, у них не заводятся блохи — и это уже серьезно. Встречать собачьи будки из благородного кедра нам не приходилось, но факт их присутствия, пожалуй, не повредит «Сибирской карандашной фабрике». Древесины на них пойдет немного, а вид здоровой собаки-долгожительницы сыграет только на пользу имиджу сибирского кедра и тех карандашей, которые производят из него в Томске.
Текст: Сергей Чернышов
Лесопродукция на продажу: переориентация экспорта или внутренний рынок?
Переориентация экспорта российской лесопродукции практически завершена. Те предприятия, что нашли иные площадки сбыта, активно наращивают сотрудничество с новыми партнёрами, а их отстающие коллеги не менее активно стараются нагнать упущенное,...
Читать далее...
Оборудование NorthSaw поддерживает вектор автоматизации российских ЛПК
Тренд на механизацию и автоматизацию набирает обороты на предприятиях ЛПК нашей страны. Ещё недавно цель увеличения объёма производства при минимальном количестве персонала многим компаниям казалась недостижимой, особенно в условиях санкционных...
Спасибо!
Теперь редакторы в курсе.