Полный лес отходов

Ежегодно на лесосеках России образуется около 12 млн тонн отходов: хвойной лапки, веток лиственных пород и не пригодных для хозяйствования деревьев. По меркам Канады или Финляндии это чудовищный показатель отраслевой бесхозяйственности. Обычно эта ситуация объясняется безответственностью лесозаготовителей, но в реальности есть и объективные факторы: отсутствие доступных энергетических мощностей, недостаточное развитие дорожной инфраструктуры. Оказывается, что на больших территориях довольно сложно обходиться без отходов в лесозаготовках.

Кладезь для предприимчивых

«Один из моих знакомых начал свой бизнес с того, что взял в аренду небольшую лесную площадь, которую никто не хотел брать, так как там произрастала только маловостребованная в Сибири пихта. Продажа древесины дала лесному арендатору только 20% от общего объема вырученных с участка денег, остальные 80% были получены от переработки сырья, которое обычно остается на лесосеке, — пихтовой лапки. Из данного сырья арендатор сначала начал производить пихтовое масло», — рассказывает координатор лесных программ WWF России в Алтае-Саянском экорегионе Александр Брюханов.

Это один из примеров, когда плачевную ситуацию с отходами на лесосеках предприимчивый бизнесмен поворачивает в свою пользу.
Благо, что поворачивать есть что. Только по официальной статистике 10-15 млн тонн отходов образуется в лесах России ежегодно. Понятно, что реальная ситуация определенно не лучше — отходы на самом деле никто и никогда серьезно не считал.

А посчитанные — это те, за которые кого-то наказали, поскольку «оставление порубочных остатков на месте рубки на перегнивание» является в России административным преступлением. Но нормы закона порой настолько размыты, а его представители настолько далеки от рубок, что система варварской эксплуатации лесных ресурсов сохраняется в Сибири уже многие десятилетия, если не столетия.

Такое положение с отходами на лесосеках — порождение в целом неэффективного лесопользования, уверен руководитель Алтае-Саянской региональной программы Всемирного фонда дикой природы (WWF) Александр Бондарев.

«В России обычно как: пришли в девственный лес, срубили, все бросили и думаем, что все само собой восстановится. Ничего подобного! Могу привести цифры для примера. У нас огромный Красноярский край рубит легально порядка 10-12 миллионов кубометров в год. Беларусь, имея в 10 раз меньшую площадь, рубит такой же объем. Причем там уже нет первичных лесов — все восстановлено, то есть это хозяйство европейского типа.

Или другой пример: Германия рубит в два раза больше леса, чем Россия. Повторю — они снимают с территории, в сто раз меньше нашей, в два раза больше леса, и у них нет проблем. Потому что они срубили — и тут же посадили. Притом посчитали, сколько нужно срубить и посадить, чтобы этот процесс был непрерывным», — говорит эксперт.

Энергия, дороги, экономика

Вместе с тем понятно, что любая привычка в той или иной мере подкрепляется экономикой. И проблеме оставления на лесосеках отходов, несомненно, есть объективные основания. Как замечают в специальном исследовании на этот счет эксперты из Мариинского лесотехнического института (Кемеровская область), «основные экономические трудности (а с другой стороны, резервы в снижении себестоимости) для лесозаготовителей при использовании лесосечных отходов для биоэнергетики следующие: разнородность отходов по форме и объему (вершинки, ветки и пр.); низкая концентрация древесных отходов по площади лесосеки; низкое энергосодержание в единице объема лесосечных отходов; удаленность мест образования лесосечных отходов от возможных потребителей».

Другими словами, сами условия хозяйствования в лесу (особенно в Восточной Сибири с ее расстояниями и несвязанными пространствами) подталкивают оставлять отходы прямо на лесосеке. Напротив, в Финляндии или Швеции все эти составляющие иные: расстояния минимальные, и, следовательно, от лесозаготовителя до потребителя отходов экономически обоснованная дистанция.

В Мариинске предлагают начать с технологии самих рубок. В частности, тонкомерную древесину исследователи из Лесотехнического института предлагают не обрабатывать по отдельности, а аккумулировать в пачки, в результате чего харвестер будет работать в разы эффективнее.

Еще одна проблема — инфраструктура в российских лесах, уверен гендиректор ФГУП ГНЦ ЛПК (Москва) Владимир Кондратюк. По его словам, те же дороги у нас развиты формально на том же уровне, что и в Финляндии, однако в последней лес в основном «искусственный» (специально выраженный), а значит — более качественный.

В России же лес «естественный», дикорастущий, а потому, грубо говоря, для заготовки того же количества качественной древесины необходимо проложить большее количество дорог, чтобы объять более значительную площадь лесосеки.

«В освоенных участках лесного фонда, к которым идут дороги, лишь 30%, а то и 20%, составляет высококачественная древесина, все остальное — низкого качества, например малоценные лиственные породы дерева. С другой стороны, на наших лесосеках зачастую грунты с низкой несущей способностью, проще говоря, заболоченные. 60% лесов в нашем лесфонде составляют леса, растущие на заболоченной местности. Импортные колесные машины тонут в грязи», — считает Кондратюк.

Наконец, еще одна существенная причина, связанная с двумя предыдущими, — отсутствие мощностей для развития переработки отходов прямо на месте. Для сколько-нибудь серьезной переработки отходов лесной добычи необходима энергия, которая в суммарной стоимости конечного продукта достигает 40-45%. Понятно, что достаточных мощностей в сибирских лесах нет: и это все те же расстояния, отсутствие инфраструктуры и экономическая нецелесообразность развития последней с учетом рассредоточенности потенциальных потребителей-переработчиков.

Животные и автомобили

Вместе с тем вблизи крупных населенных пунктов (а такие в сибирском лесу есть) можно и нужно развивать переработку отходов, которая избавит лес от этого «мусора», уверен Александр Брюханов. Наиболее проработанный вариант — использование переработанных отходов в качестве кормов и добавок для скота. Давно известно, что пропаренные при 150-190 градусах отходы древесины (прежде всего лиственной) разрушают в ней лигнин и делают пригодной в качестве кормов. Есть и более экстравагантные варианты использования отходов — вроде изготовления их них бензина, согласно предложениям ГНЦ ЛПК.

Однако наиболее реальным способом избавить лесосеки от отходов представляется их «прямое» использование. То есть минимальная переработка отходов при гарантированном рынке сбыта в виде «обычных» потребителей, а не крупных предприятий, и в целом корпоративного сегмента (на который ориентированы и предложения производить из отходов бензин или корма для животных). Пихтовое масло, бальзамы, даже веники — здесь экономическая целесообразность отслеживается куда более очевидно. Об этом, в частности, говорит история, с которой начинается эта статья. Начав с пихтового масла, предприниматель создал комплексную систему переработки отходов.

«После масла он наладил производство хвойной муки, экстракта, бальзамов и других продуктов переработки. Сейчас компания производит товары не только из пихты, но и из других хвойных пород: сосны и кедра. Очень часто они заготавливают хвойную лапку, даже не срубая деревья, а только отпиливая несколько нижних ветвей с каждого растения», — заключает Александр Брюханов из WWF.

Описанная им история — пожалуй, идеальное представление о том, какой должна быть лесопереработка. Правда, целесообразно это будет далеко не везде — но начинать с чего-то все равно необходимо.

Текст: Сергей Чернышов